Телеграммы Политбюро с запросами мнения Блюхера по ряду вопросов не доводились до его сведения Бородиным. О разногласиях Бородина и Блюхера по ряду вопросов их работы в Китае знали китайцы, это подрывало в целом высокий авторитет корпуса советских военных советников. Причём указания от Бородина иногда шли вразрез действий Блюхера. Так, во время Чжэцзян – Нанкинской операции, когда Блюхер, планировавший эту операцию, находился в госпитале, из Ханькоу направлялись директивы военным советникам на срыв военных операций войск Чан Кайши. Подтверждением этому является доклад советского специалиста Л. А. Радкевича (артиллерийский инженер-механик) К. Е. Ворошилову, сделанный в первой половине июля 1927 г. Из доклада следовало, что военный советник «Коми» (Панюков[152]), отправляясь с Бай Чунси в поход, «кажется, в начале января 1927 г. получил задание способствовать победе и взять Ханчжоу. После этого, разрывая с Чан Кайши, наше руководство давало ему телеграммы способствовать поражению Чан Кайши, т. к. это было выгодно Уханю. Телеграмм этих Коми не получал, китайцы их задерживали, прекрасно осведомлённые об этих директивах. И когда был взят Ханчжоу, Бай (Чунси) на банкете, в присутствии генералитета и советника Коми заявил, что вот мол, несмотря на все директивы Бородина, мы всё же победили». На вопрос Ворошилова, «кто давал директивы», Радкевич ответил: «Бородин и заместитель Галина – Теруни».

Теперь милитаристским группировкам Северо-Восточного и Северного Китая противостояли два враждующих между собой центра расколовшегося национально-революционного лагеря: нанкинский, власть которого распространялась на провинции Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь и Аньхой, и уханьский, территория которого включала в основном провинции Хубэй и Хунань и в меньшей степени провинцию Цзянси. Уханьское правительство до середины июня признавали и поддерживали группировки Фэн Юйсяна и Янь Сишаня в Северном Китае. Все расчёты Москвы на проведение своей политики в Китае были связаны с действиями Уханя и Фэн Юйсяна, а также с КПК, продолжавшей сотрудничество с уханьским Гоминьданом.

Существование двоевластия усиливало тенденцию к размежеванию с Коминтерном и китайскими коммунистами в уханьском Гоминьдане.

Объективно сохранение сотрудничества с коммунистами продлевало уханьскому Гоминьдану возможность получения поддержки с советской стороны. Но дни сотрудничества Коминтерна с Гоминьданом были сочтены. В политике Коминтерна по-прежнему сохранялась установка на поддержку «левых» и борьбу с «правыми», на «демократизацию» политической системы на местах силами общественных движений на данном революционном этапе и т. д.

Второй же такой фигуры, как Чан Кайши, которая могла бы попытаться внести коррективы в советский курс или временно согласиться с ним, пойти на компромисс и заставить принять его во имя продолжения сотрудничества с Советским Союзом, в уханьском Гоминьдане и правительстве не было.

Ван Цзинвэй, на которого в Советском Союзе возлагали большие надежды, на эту роль не подходил. В Ухане он стал председателем национального правительства. Однако, несмотря на всю свою популярность и тот факт, что на протяжении многих лет он занимал первые посты в государстве и партии, Ван Цзинвэй никогда не был истинным лидером и последовательным борцом. Скорее, он был инертной личностью, пасовавшей при первых же трудностях, и использовался заинтересованными лицами в качестве прикрытия в своих комбинациях.

После разрыва с Чан Кайши перед советскими советниками встал вопрос, кого можно было выдвигать вместо него. Тан Шэнчжи, который являлся основной силой после Чан Кайши и с кем связывались определенные надежды, как выяснилось не представлял собой политически приемлемую фигуру, с которой революционное движение в Китае могло «идти достаточно долго». И тогда очень нерешительно и очень несерьёзно была взята установка на подготовку второй фигуры, более революционной и более живой, для того, чтобы в удобном случае он мог сменить Тан Шэнчжи. Вопрос о втором представителе из милитаристов в Китае ставился много раньше, но со всей определённостью он был поставлен только после разрыва с Чан Кайши. В качестве второй фигуры после Тан Шэнчжи был выбран Чжан Факуй – «Молодой парень, 28 лет, который вышел из Гуандуна, командовал дивизией и через год с лишним стал командующим фронтом, причём имел силу, достаточную для того, чтобы занять первое место во всей группе в Ухане».

Единственной дорогой, по которой он мог пойти, считалась та, которая ему оставалась, которая не зависела от его симпатии или антипатии, – это дорога «влево». Для каждого разумного китайского генерала было ясно, что Чан Кайши был выдвинут русскими коммунистами, и Чжан Факуй, считалось, тоже решил: а почему бы ему не попробовать, тем более он отлично понимал (китайские генералы «не такие дурачки»), что компартия имеет дисциплину и офицеров-коммунистов. И если им прикажут драться за такого-то генерала, они будут драться честно. И поэтому командующий 4-м корпусом, потом командующий фронтом Чжан Факуй пошёл по линии – брать в свои части левых и коммунистов. В результате такой политики к настоящему времени положение в частях Чжан Факуя пришло к тому, что у него было 8 командиров полков – коммунистов, т. е. 30 % коммунистов, командиров батальонов было около такого же процента, командиров рот было меньше, но в отдельных полках насыщенность офицерами-коммунистами была весьма солидная. Группа Чжан Факуя таким образом стала пополняться войсками, на которые можно было рассчитывать при разворачивании. Это была реализация директивы ИККИ относительно разворачивания революционной армии. И в основу разворачивания новой революционной армии, как это было указано в Директиве, должны были быть положены части Чжан Факуя. Собственно, объективно, это было бы вполне возможно, если бы Чжан Факуй был тем, кем он представлялся в ИККИ и советским военно-политическим советникам. Оценки Чжан Факуя и надежды на него оказались беспочвенными.

Чан Кайши, утвердившись на Нижней Янцзы, зажал Ухань в кольце блокады. Туда не пропускались даже уголь и медикаменты. Было прервано и большинство торговых связей с другими районами. Непосильным бременем для Уханя стало огромное количество войск на подконтрольной ему территории. Ухань мучительно искал выход из положения. И таким выходом представлялось продолжение Северного похода, одной из целей которого считалось вырваться за пределы Хубэя. В конце апреля 1927 г. войска уханьской группировки начали поход на Север Китая через провинцию Хэнань, рассчитывая тем самым убить двух зайцев: разбить Чжан Цзолиня и вывести в Хэнань Фэн Юйсяна.

Одновременно на Север Китая двинулась и нанкинская группировка. Цель её операции состояла в том, чтобы овладеть провинцией Шаньдун.

В мае 1927 г. в Ухане была созвана Тихоокеанская конференция профсоюзов. На ней было отмечено, что национальная революция в Китае является ближайшей ступенью к мировой революции и тесно связана с интересами пролетариата всего мира, что китайский пролетариат должен выполнить свой долг для успеха китайской и мировой революции.