Но Розенфельд по-прежнему оставался под надзором полиции и, готовясь к разъездам, пытался подстраховаться. 19 ноября 1904 года он написал прошение директору Департамента полиции: «Во избежание двухлетней потери времени в учебных моих занятиях прошу Ваше превосходительство разрешить выехать мне для продолжения учебных занятий за границу, а именно в г. Льеж (Бельгия) для поступления в Льежский политехникум… или прошу разрешить мне вернуться в Москву для обратного поступления в Московский университет…»[42] В тот же день ему сообщили, что он освобожден от всяких ограничений в свободе передвижения с 20 ноября 1904 года[43], так как дело против него за недостаточностью улик прекращено и «особый надзор полиции» отменен[44]. Это позволило Розенфельду свободно выезжать за границу.

В апреле 1905 года Лев Борисович приехал в Лондон. 12 апреля 1905 года там проходил III съезд партии, в котором Лев Борисович принимал активное участие. И он многим запомнился. Но не только благодаря своим выступлениям в прениях по вопросу о вооруженном восстании, а из-за спора с Лениным. Владимир Ильич являлся непререкаемым авторитетом, а тут вдруг Розенфельд, который пользуется его поддержкой, начал открыто критиковать его. Многие на съезде подумали, что он просто выскочка и таким образом решил обратить на себя внимание. Игнорируя мнение окружающих и не боясь реакции Ленина, он категорически отвергал его резолюцию об отношении рабочих и интеллигентов в социал-демократических организациях. Он вообще не понимал, зачем ее принимать. «Я должен решительно высказаться против принятия этой резолюции, – говорил с трибуны Розенфельд. – Этого вопроса как вопроса об отношении между интеллигенцией и рабочими в партийных организациях не существует». Это был его первый открытый спор с Лениным. Несмотря на то что его не поддержали, он понял, что спорить и отстаивать свою точку зрения можно и нужно.

На съезде Розенфельд был назначен агентом партии, и с июля по сентябрь 1905 года он посетил Петербург, Курск, Орел, Харьков, Екатеринослав[45], Воронеж, Ростов-на-Дону[46].

А в октябре 1905 года произошло событие, которое позволило большевикам выйти из подполья. Всероссийская октябрьская политическая стачка вынудила Николая II подписать Манифест 17 октября «Об усовершенствовании государственного порядка», даровавший гражданам России гражданские права и свободы. Благодаря этому легально были оформлены политические партии, общественные организации и печать.

27 октября вышел первый номер социал-демократической газеты «Новая жизнь». Лев Розенфельд стал не только автором ее статей, но и ее редактором. Хотя правильнее уже сказать Лев Каменев. Именно тогда он в первый раз подписал свою статью «Две демонстрации» как Юрий Каменев. Имя не прижилось, а вот фамилия осталась с ним навсегда.

В 1905–1908 годах Каменев активно публиковался в газетах «Вестник жизни», «Волна» и «Правда» под разными псевдонимами, принимал участие в IV и V съездах РСДРП. На V съезде Каменев вошел в Большевистский центр[47]. Во всех своих статьях Каменев в первую очередь выражал свою точку зрения. Сравнивая буржуазные и пролетарские партии, он указывал на слабость и консервативность первых и силу и решительность вторых. По мнению Каменева, буржуазия не участвовала в народном движении, поэтому только объединение масс вокруг рабочего класса на основе социал-демократической идеологии сделало бы возможным построение нового общества[48]. Доставалось от него и кадетам. Каменев считал, что они не в состоянии вести революцию вперед.

В то время Каменев много читал, слушал, запоминал. Анализируя разные процессы, он рассматривал воздействие безработицы на революционные события, называя ее оружием буржуазии против пролетариата. А все из-за того, считал он, что политически активных рабочих чаще всего увольняли с работы[49].

Отдельное внимание он уделяет забастовкам. Лев Борисович, так часто сам участвовавший в организации демонстраций, сравнивал забастовки и демонстрации 1905 года с событиями во Франции 1793 года. Подчеркивая важность политических забастовок, он называл их лишь орудием разрушения старой власти, а не средством построения новой.

Не забывал Каменев высказываться и о политике большевиков, о своем видении ближайших политических целей. Тогда он считал, что большевикам нужно взять верх над представителями других социал-демократических течений, особенно в недавно возникших советах. Пролетарские же силы должны вести борьбу против попыток неупорядоченных действий, тем самым демонстрируя свое превосходство. Он предлагал по-новому организовать партию. Тут он вновь расходился во взглядах с Лениным. Владимир Ильич считал возможным объединение партии, Каменев проводил линию на окончательный раскол[50]. При всем этом Каменев подчеркивал необходимость созыва Учредительного собрания и придерживался этой мысли до самых Октябрьских событий 1917 года[51].

Относительно спокойная жизнь Каменева закончилась 3 июня 1907 года. Была распущена II Государственная дума, и начался период «столыпинской реакции». Произошел общий упадок революционного настроения. Газеты вновь стали закрываться, участились аресты. 18 апреля 1908 года Каменев выпустил традиционный майский революционный листок ЦК в количестве 15 тысяч экземпляров и тут же был арестован [52].

При обыске у него нашли переписку о работе Центрального комитета партии, а его самого посадили в тюрьму в Санкт-Петербурге. В это время в Тифлисе случилось несчастье – при невыясненных обстоятельствах погиб любимый отец Льва Борис Иванович Розенфельд. Каменева раздавила эта новость. Ходили слухи, что Бориса Ивановича убил бывший его рабочий, отомстивший за увольнение. Но официально так ничего и не было выяснено. Несмотря на случившееся, мать вновь пришла на помощь сыну и сумела собрать одну тысячу рублей для залога.

Семья Розенфельд. Слева направо: Мария Ефимовна, Николай Борисович (брат Льва), Ольга Давидовна и Борис Иванович с внуком Александром (сын Льва Борисовича) на руках

1907

[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 9. Л. 37]

Борис Иванович Розенфельд с внуком Александром на руках

1907

[РГАСПИ. Ф. 323. Оп. 1. Д. 9. Л. 31]

Благодаря этому 9 июля 1908 года Каменев вышел на свободу. Притом ему запрещалось жить в Петербурге впредь до особого распоряжения. Но это для него было не важно, так как в Женеве его ожидал Ленин. Как только ему удалось получить заграничный паспорт, он перебрался туда вместе со своей женой Ольгой Бронштейн и маленьким сыном Александром.

Последовала непростая жизнь в эмиграции, то в Женеве, то в Париже, и постоянные внутрипартийные споры. Каменев в жизни был мягким человеком и отличался от других широтой своих взглядов, однако в полемике и дискуссии он