Все организационные и финансовые вопросы взял на себя английский друг мыслителя, миллионер Джеймс Ротшильд. «Святителю отче Эдмунд, моли Р<отшиль>ду – о нас!» – восклицал с юмором в письме Герцен[433].

Для Герцена, сделавшегося англофилом, Англия имела важное экзистенциальное значение. Здесь он чувствовал себя абсолютно свободным даже по отношению к странам континентальной Европы, не говоря уже о России. В другом письме к М.К. Рейхель он передает свое упоение британскими порядками. «Третьего дня в Суррей (”Surrey”) судили французских дуэлистов.

И теперь могу сказать, что видел судопроизводство свободной страны. Да, madame Рейхель, Англия – великая страна, и я еще раз Стан<кевичам> советую хоть ногой ступ-нуть на землю свободы. Виновных приговорили к двухмесячной тюрьме. Это равняется – ничему. Ни солдат, ни жандармов, ни оружий, несколько полисменов для порядка, обвиненные сидели свободно, без солдат»[434].

Жизнь детей он наладил довольно быстро и опять при помощи Ротшильда. Тате были подобраны учителя[435].

В Англии Герцен обрел единомышленников, был принят в авторитетный клуб английской аристократии. Контакты Герцена с английскими кругами отчасти исследованы, хотя, по выражению М. Партридж, «отношения Герцена с англичанами до сих пор исследованы недостаточно полно»[436].

Исследовательница отметила, что «жизнь Герцена в Англии была во многих отношениях благотворной для его издательской и творческой деятельности; там заметно расширился его кругозор, возникли связи с людьми из разных слоев английского общества… Герцен в то же время чрезвычайно высоко ставил свободолюбивые традиции общественной жизни Англии и настойчиво противопоставлял их деспотизму таких режимов, как бонапартистская Франция и самодержавная Россия»[437].

При рассмотрении вопроса о том, почему Герцен избрал Англию, видимо, следует иметь в виду и то, что эта страна выступала в качестве центра революционного движения всего мира; именно на берега Темзы стекались оппозиционеры из многих стран. Английский истеблишмент был весьма расположен к такой публике. Небезосновательно можно предположить, что британские власти поощряли европейских революционеров к их антиправительственному действию.

«Политическим прибежищем» русского эмигранта стал «Дом на Флит-стрит», известный еще как «Политическая биржа». Основан «Дом» как «Центральный дом защиты свободной мысли» для защитников прогрессивных движений. В выпущенном Холиоуком[438] проспекте «Дом» характеризуется как «Центр связей друзей свободной мысли и защитников прогрессивных движений во всех частях света». Передняя гостиная на верхнем этаже использовалась для «встреч политических, социальных и религиозных еретиков любой национальности», где каждый всегда «сам был ответствен за свои собственные взгляды». Эти-то встречи и приобрели известность под названием «Политической биржи». В биографии Холиоука отмечается, что «большинство буревестников Европы посетили его в то или иное время», и в их числе названы имена Герцена, М.А. Бакунина[439], П.А. Кропоткина[440], Элизе Реклю[441], А. Саффи[442], Л. Блана[443] и Ф. Пульского[444].

По убеждению Партридж, именно в стенах этого «Дома» в первые месяцы и был решен вопрос о его пребывании в Англии и характере деятельности.

«Духовным отцом» «Дома на Флит-стрит» был не кто иной, как сам Р. Оуэн[445], которого Герцен очень желал бы навестить. Герцена, как и других представителей «Политической биржи» привлекали идеи кооперативного социализма.

Другой линией контактов Герцена стала английская аристократия, которая очень доброжелательно встретила русского эмигранта. «Эти женщины и их семьи объединили свои усилия, чтобы помочь в изгнании Герцену и его осиротевшим детям. Герцен был тронут гостеприимством, проявленным к нему англичанами»[446]. Особенные отношения сложились с семейством Мильнер-Гибсонов. Герцен вошел в круг миссис Сьюзен Мильнер-Гибсон, английской дамы, которая, по его словам, «как своей личностью, так и благодаря своему мужу, одному из лидеров манчестерской партии, была хорошо известна в парламентских кругах». Герцен был частым гостем в ее салоне и познакомился здесь со множеством англичан, которые, подобно Мильнер-Гибсонам, вращались в правительственных сферах. В политическом отношении все они принадлежали к левому крылу либералов и радикалов; нередко это были свободомыслящие люди и даже атеисты, но по происхождению все, кроме Брэдлафа, вышли из буржуазного или аристократического сословия. Мильнер-Гибсон и Стэнсфилд занимали высокие правительственные посты… Другие знакомые Герцену англичане – Ч. Дилк, Дж. Коуэн-младший, Брэдлаф, М. Грант-Дафф и барон Л.Н. Ротшильд – все были членами парламента[447].

Знакомство с этими кругами давало Герцену немало преимуществ: дипломатическую неприкосновенность и содействие в выгодной для Великобритании деятельности Вольной русской типографии против императора Николая I. «Известно, что в 1855 г. Герцен просил миссис Мильнер-Гибсон по дороге в Италию отвезти Ж. Мишле в Париж “журналы со статьями”. Возможно, что она везла и какие-нибудь рукописи или письма конспиративного характера. Отношения Герцена с Мильнер-Гибсонами, особенно после того как Т. Мильнер-Гибсон стал во главе Министерства торговли, нуждаются в более детальном изучении. Если остается неизвестным, перевозила ли конспиративные материалы Герцена миссис Мильнер-Гибсон, то уже бесспорно, что их транспортировал другой его знакомый, Ч. Дилк, и не в Париж, а в Россию»[448].

Представляется важным отметить еще одно обстоятельство. Министр торговли Томас Мильнер-Гибсон, друг Герцена, заменивший Кобдена на его посту, входил в правительство Пальмерстона[449], убежденного и ярого ненавистника России. «Томас стал единственным радикалом в кабинете министров, и с 1859 по 1866 год он отвечал за тарифы и имел право их отменить. Его богатство и радикальные убеждения сделали его естественным мостом между правительством Пальмерстона и радикалами…»[450]

Другая траектория контактов Герцена была связана с семейством Ротшильдов. Причем она не сводится только к экономическому сотрудничеству. Ротшильды были членами английского политического класса и оказывали политическую поддержку Герцену. «Джеймс Ротшильд дал Герцену рекомендательное письмо к брату в Лондон. Из переписки Герцена видно, что он и Л.Н. Ротшильд не раз встречались и после завершения финансовых дел, уже на почве политической. Ротшильд предоставил Герцену возможность пользоваться своим адресом в Нью-Корте (в Лондоне) для получения корреспонденции, связанной с деятельностью Вольной русской типографии. Это несомненно был самый надежный из всех каналов связи, которыми располагал Герцен»[451]. Мало сказать о Ротшильде как о миллионере. Ротшильд был символом европейского капитализма, крупнейшим представителем мировой финансовой олигархии, оказывающей влияние на весь мир. Исследователь капитализма Карл Поланьи так описывает этот клан: «Ротшильды не подчинялись какому-то определенному правительству; как семейство, они воплощали в себе абстрактный принцип интернационализма, они были верноподданными фирмы, деловой кредит которой стал единственным звеном между правительствами и индустриальной деятельностью в условиях стремительного роста мировой экономики. В конечном счете