– Ты немка?

– По документам же видно!

– С ними могут возникнуть… осложнения, – нашла она слово.

– Почему?

– Этого я сказать не могу. Приму их, но каков будет результат, не знаю, а пока – езжайте домой и ждите вызов. Без вызова не приезжайте, письма обязательно пришлём.

Удалялась я от техникума подавленно и молча.

«Что за «осложнения»?.. Опять «немка»?.. Неужели снова придётся жаловаться?.. Неужели в Кремле знают, что здесь ущемляют?» – недоумевала я, искренне полагая, что СССР – демократичная страна и что самоуправства в ней совершаются лишь на местах.

Утешая меня, Зоя решила не уезжать и пожить у родственников. Я отправилась к Изе.

Неделя в общежитии и ничегонеделание показались мне таким блаженством, таким раем, о котором можно было только мечтать. Я могла высыпаться; еда в столовой, надоевшая всем однообразием, казалась мне необычайно вкусной. Для конспирации на меня натягивали фэзэушную робу и уводили на бесплатные обеды во вторую смену, но нехитрая конспирация едва однажды не раскрылась.

– Ты ведь уже обедала! – заметила одна из раздатчиц. – Или не хватает, что в две смены ходишь? Вроде щупленькая…

– Вы ошиблись, не было её в первой смене! – защитила меня соседка по комнате.

Повариха удивлённо пожала плечами:

– А мне кажется, что уже обедала!

– Когда кажется, тогда крестятся! – отрезала моя защитница.

Чтобы Иза со своей роскошной головой не бросалась в первой смене в глаза, на неё по-старушечьи натягивали платок, загораживали телами, так что подлог с моей персоной остался без последствий. Мы радовались – на этих обедах сэкономили немного денег.

Музыкальное училище

Слова девушки из кооперативного техникума обрекали на безделье, и дня через два я решила попытать счастье в музыкальном училище. В мечтах виделся мне белокаменный дворец – на деле это было старое деревянное здание. Несколько смягчила разочарование мемориальная доска с надписью, что в годы Великой Отечественной войны здесь размещался военный госпиталь.

Далее всё произошло почти, как в кино.

Здание жило музыкальной жизнью – из окон раздавались звуки незнакомых инструментов, слышалось пение. Прислушиваясь, я вошла и прижалась к стене…

– Девочка, ты кого ищешь? – поинтересовался мужской голос.

– Никого.

– От кого-то прячешься?

– Нет, не прячусь.

– Что тогда сюда привело?

– Хотела бы здесь учиться, – оробела я, боясь, что рассмеются, но смеха не последовало.

– Во-от оно что! Тогда пойдём в класс.

В классе за большим письменным столом – средних лет женщина.

– Полина Сергеевна, тут девушка пришла, учиться хочет.

– Так она опоздала – вступительные экзамены уже закончились! А что ты умеешь? На чём играешь?

– Ни на чём, – тихо призналась я, чувствуя, как лицо наливается кровью.

– К нам поступают дети, которые учились в музыкальных школах и знают музыкальную грамоту. Ты ноты знаешь?

– Нет… В нашей деревне нет музыкальной школы.

– Значит, ты из деревни и музыке не училась?

– Не училась, но петь люблю.

– Пе-еть? И какие песни знаешь?

– Разные… Украинские, например.

– Давайте послушаем её, Полина Сергеевна.

– Ну, что ж! Пусть поёт. Пой, что хочешь.

В голове вертится «Виють витры». Робко начинаю… Смелею… Молчание… Напряжённо жду… Тишину никто не нарушает, и, подражая Петру Григорьевичу, начинаю «Дывлюсь я на нэбо та й думку гадаю…»

– Колоратурное сопрано, на вокальное – отличный материал, – раздаются после длинной паузы непонятные слова, – ты откуда приехала?

– Из Родинского района.

– М-да… Пешком не дойдёшь – далековато… Вот как тебя учить? Понятие о нотах – нулевое! И опоздала сильно! На новый учебный год мы все группы уже укомплектовали.

Она что-то говорила и говорила, а я осуждала безнадёжность своей мечты – смешно в моём возрасте учиться каким-то нотам-иероглифам!

– Тебе сколько лет? – прервал мрачные раздумья голос мужчины.

– Семнадцать скоро.

– Выглядишь на четырнадцать.

– Нет, возрастом не опоздала, – обнадёжила Полина Сергеевна. – Приезжай на следующий год! Только найди человека, который бы хоть немного обучил нотной грамоте.

– А голос… голос подходит?

– Голос подходит, но с ним работать надо, понимаешь?

Я не понимала – зачем работать, если подходит? Мои знания о музыке сводились к тому, что просто надо иметь музыкальный слух и по слуху, если он есть, подбирать мелодию, овладевая, таким образом, инструментом.

И я попрощалась, навсегда оставив мечту о музыкальном образовании. Однако визит в сей храм не прошёл бесследно: мой лексикон обогатился мудрёными словами «колоратурное сопрано» и «вокал».

Детский сад

У родителей изнывала я от безделья, ибо время уходило, а полученные знания применения не находили.

В конце июля автостопом добралась до Родино и зашла к Зое. Её мама, сплошная недоброжелательность, резко выдала:

– Зоя сдаёт экзамены в кооперативный техникум!

– Ка-ак? Ей вызов пришёл?

– Да, пришёл! – отчеканила она.

– А мне почему нет – мы документы вместе подавали…

– Значит, не заслужила. Нечего с моей Зоей равняться – не чета она тебе!

Интересоваться, почему Зоя мне не чета, было унизительно, и я ушла, не попрощавшись. Шагая в раздумье по центральной аллее и не зная, что предпринять, решила зайти в районо – районный Отдел народного образования. Работы не было, но записали координаты и пообещали известить письмом, если появится рабочее место.

По приезду домой меня ожидало очередное разочарование. В письме из кооперативного техникума вместе с документами лежала небольшая приписка: «Набор абитуриентов закончился. В Ваших документах техникум не нуждается.» Почему в Зоиных нуждались, а в моих нет, оставалось загадкой – Зоины оценки были не лучше.

В сумерках присела я на крылечко – думать… И заплакала: душа отказывалась принимать реальную и жестокую несправедливость. Подсели родители, и отчим начал разжёвывать:

– Нам, немцам, дороги везде закрыты – ты не хотела в это верить. Теперь убедилась? Лида сдала экзамены, но в институт её не зачислили – взяли троечников. Неужели непонятно, почему? Мы на всю жизнь унижены, на всю жизнь люди второго сорта! Ты не хочешь это принять и понять, не хочешь с этим мириться.

– Тогда зачем трубят о справедливости? Если её нет! Обидно!..

Мать поддержала отца и мудро успокоила:

– Мгм, обидно!.. Молоко скисает – тоже обидно! Жизнь – что простокваша, в ней больше кислого, сладкого мало, но и простоквашу любят, к тому же – она полезна! Неудачи тоже полезны – они характер закаляют. Не отчаивайся. Жизнь во всех проявлениях полезна!

Через месяц пришло письмо из отдела образования, в нём предлагалось место воспитательницы старшей группы – от счастья я прыгала. Заведующая детским садом, невысокая женщина в белом халате, полюбопытствовала:

– Как вас представить детям?

– Антонина Адольфовна.

– Адольфовна?.. Адольф – это же