Но вот малый родничок захлопал сильнее, вода размыла возле него приличную ямку. И тогда люди обратили внимание на зернисто крупный, солнечно чистый песок, какой родник выталкивал из глубин земли.

— Откуда такое диво?..

— Золото! Золото подает Бог бедным людям, — взволнованным шепотом передавали старушки из уст в уста. — Вот это и есть великое чудо...

---

Вскоре обложили родничок (приямок) диким камнем, и жители приовражья перестали брать воду из Тезина колодца — ходили сюда, под гору, к золотому родничку. Вода здесь была на редкость студеная и сладкая, как леденец, но золота в ней не было — зернистый песок в постоянном биении водной струи, да еще в лучах солнца, и в самом деле игриво блестел.

Несколько лет этот «золотой» родничок вдоволь поил чистой, как детская слеза, водой жителей приовражья и некоторых смежных улиц.

А потом, как часто бывает у нас, овраг превратили в свалку грязных отходов, ручей, что бежал по дну оврага, загнали в бетонные трубы. Родничок умер тихо и незаметно, не сказал людям о своей беде.

Чебоксарское водохранилище подняло уровень подпочвенных вод, испортило (опоганило) воду колодцев, отравило родники, отняв у людей божественную веру в глоток чистой воды.

* * *

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».

(Конституция Российской Федерации, Глава 1, Основы конституционного строя, статья 2.)

Предыдущие заметки — рассказ об экологических проблемах одного Поволжского района, он, конечно, не произведение более-менее полной картины, если не коснуться жизни народа, его судеб. Историки, видимо, ждут, что «белые пятна» заштрихует сам народ, а может, просто забудет. Но история здесь такова, что забыть ее невозможно. За неполных три века и вплоть до нашего XX столетия Юрино и деревни всей этой округи побывали во власти по крайней мере 7—8 владельцев. Юринские земли много раз продавались и покупались, либо использовались, как козырная карта в нечестной игре крепостников. И вот, чтобы подвести некоторые итоги, надо сказать, что жители этого старинного русского села уже третий раз подвергаются насилию. Такова горькая судьба юринцев, которых можно причислить к схожей судьбе репрессированных народов. Эта драма, к сожалению, развивается и до сих пор с какой-то бесчеловечной последовательностью.

Действие первое.

В 30-х годах XIX столетия помещик Шереметев В. С. (Юрино с деревнями он купил в январе 1812 года) насильственно переселил сюда, кроме закупленных на вывод у других помещиков, более 130 семей крепостных крестьян из своих нижегородских вотчин.

Эти бедные люди ютились поначалу в шалашах, в землянках, влачили жалкое существование, умирали от голода, накладывали на себя руки, наиболее отчаянные пускались в бега. Продолжалось такое до тех пор, пока Шереметев не дал им возможность и право заниматься кожевенным ремеслом, их родовым промыслом.

Действие второе.

В 20-х годах нашего века, после Октябрьской революции, также, как и сейчас начался бездумный, варварский дележ (вернее — разграбление) национальных богатств России. Рушились государственные устройства, границы губерний, не принимая в расчет ни экономические, ни национально-этнические условия. Появились автономии, пока еще не называющие себя суверенными. Так из двух уездов Казанской губернии, Козьмодемьянского и Чебоксарского, где преобладало марийское население, революционное правительство РСФСР специальным декретом образовало Марийскую автономную область. Тогда, в революционном вихре событий, конечно же, никто не думал о правах человека и гражданина. Поэтому и здесь, не спросив даже у своего рабочего класса и его верного союзника крестьянина, не посоветовавшись с ними ни на митингах, ни на сходках, Нижегородские комиссары возложили на алтарь новорожденной автономии бесценный подарок: две своих волости вместе с движимым и недвижимым. Народ же, жители этих волостей восприняли такой неправедный акт, как откровенное предательство своих единокровных братьев по борьбе и труду.

Столь необычный подарок, оказался, вероятно, полной неожиданностью даже для националистов, какие всегда есть и будут. Ведь в этих бывших волостях не было ни одного марийского населенного пункта, а в обширную шереметевскую латифундию из марийского кармана не было вложено и копейки. Теперь же эти две русские волости преобразовались в некий уже совершенно не марийский Юринский кантон, словно все жители — не только юринцы, но и марийцы — по воле могучего волшебника оказались в неведомой Швейцарии, оплоте международной буржуазии, с которой они боролись.

Впрочем, такие подарки даже в революционное время не позволялись. В конце концов этот пренебрежительно барский поступок «революционеров» обернулся полной деградацией некогда богатого и процветающего в своем ремесле села Юрина. А народ, переживший в свое время жестокое крепостное насилие, попал в иную, не поддающуюся логическому объяснению общественную ипостась. И бог им судья, кто повинен в совершении такого — может, наступит время, и их потомки поймут и осудят этот абсурд?

На этом, однако, драматическая судьба Юрина и промысла, которое кормило население всей округи, не закончилась.

Пока тянулись горячие дискуссии быть или не быть «Чебоксарскому» морю (а эта кабинетно-чиновничья говорильня заняла более 15 лет!), жители Юрина и многих окрестных деревень, уже порядком обнищавшие, сидели, как на чужом вокзале и с тревогой ждали третьего звонка. Им не разрешалось строить и создавать на своих подворьях что-то надежное и капитальное, без чего не мыслится нормальная человеческая жизнь. Да, не разрешалось — зона затопления! Даже усадебные строения были брошены на произвол судьбы, в необитаемых парадных шереметевских залах и гостиных разбойничали ватаги оголтелых подростков. Денег, строительных и прочих материалов Юрину выделялось столько, чтобы как-то протянуть время и не умереть. И наконец:

Действие третье.

В шестидесятых годах на огромном пространстве поймы началось сооружение, так называемой, «Инженерной защиты», и поспешно-лихорадочный — опять же без согласия населения, — снос и затопление старых деревень, в результате чего Юринский район, как уже было сказано, потерял 15 деревень и население района сократилось почти на половину. Лишенные права спокойно жить в своем доме, люди бросали свои пожитки, достояние, возможно, многих поколений и уезжали куда глаза глядят, насколько хватало тех жалких денег, брошенных ожиревшим монополистом.

Без нужды и дикого зверя гонять грешно — не вынесет он такого, погибнет. А