упускает из виду, что обвинения насчет «обманщиков» и Демокрита вообще-то относятся к падуанско-римскому процессу, и ни малейшей революционно-повстанческой подоплеки еще не имели. Выходит, Генкель попал, что называется, пальцем в небо? Или, напротив, оказался мудрее и справедливее советских авторов, отнесших эти упоминания к падуанско-римскому процессу, не имея для этого оснований? Первое, видимо, вернее, поскольку и наш современник Ж. Делюмо, которому совершенно нет смысла опираться на дореволюционный труд Генкеля, пишет, что эти обвинения, наряду с прочими, были предъявлены еще в Падуе. Или это сам Кампанелла уже постфактум пытается сбить ищеек со своего революционного следа? Вряд ли, так как в отличие от Штекли и Амабиле мы не склонны видеть в Кампанелле лжеца, пусть даже убежденного в той истине, которую позднее изложит Ленин, что нравственно лишь то, что служит делу революции… Хотя полное избежание лжи тоже было фра Томмазо не свойственно: не солги он о своем сумасшествии – попал бы на костер… Завершая же разговор о трактовке Генкеля, нельзя не возмутиться упоминанием там иезуитов – они-то при чем? Поэтому это все явно снижает ценность его рассуждений.
Гораздо резоннее предположить, что Кампанелле на основании украденных в Болонье и конфискованных в Падуе рукописей, равно как и изданного в Неаполе трактата, ставилось в вину все то же телезианство, уже официально запрещенное Церковью. Плюс более или менее отягчающие обстоятельства общения с «еретиками», обвинение в недонесении на того же «иудействующего» вольнодумца, и т. п. Процесс вел комиссарий римской инквизиции, магистр Альберто Трагальоло (Трагальола), человек изощреннейшего ума, привыкший играть с подследственными словно кот с мышью, постоянно запутывая и сбивая с мысли людей, и без того умученных пытками, допросами и содержанием в каменных мешках.
Фра Томмазо по весне люто пытали, как минимум дважды; к этому присоединись новые приступы ишиаса и кровавые раны, натертые цепями. На Кампанелле Трагальоло опробовал всю силу своего ума. Кстати, на заседаниях трибунала кардиналов Асколано, Санторио и Сарнано, решавших вопрос об очередном допросе «с пристрастием», он всегда был категорически против применения пыток Кампанелле. Также он предоставил ему возможность письменно изложить его взгляды. Последнее было и заманчиво, и чревато: фра Томмазо прекрасно понимал, что своим пером он может как спасти себя, так и погубить. Он подробно опроверг обвинения, но от учения Телезио не отрекся; вполне «правоверными» могли быть сочтены созданные в римском узилище его сочинения о христианской монархии, о правлении Церкви… Опять же отметим, что Кампанелла не писал ничего такого, в чем не был уверен сам. Рукописи были приняты к изучению.
В замке святого Ангела тем временем произошло послабление режима. Известно, что Кампанелла общался с престарелым флорентийцем Франческо Пуччи, философом и богословом, которому во время пребывания в Париже пришлось стать очевидцем знаменитой Варфоломеевской ночи, что не могло не потрясти его и не отразиться на его мировоззрении. Веру в Бога он сохранил, но, похоже, стал антиклерикалом, хотя в свое время был даже уволен из Оксфорда за защиту католицизма и какое-то время просидел в застенках тюдоровской Англии. Позже был анабаптистом в Польше, но вернулся в лоно католицизма, торжественно покаявшись в Праге в 1585 году. Вроде бы Пуччи имел намерение вернуться в Италию, но процесс был искусственно ускорен: попав в беду в Зальцбурге и потеряв (возможно, временно) способность передвигаться, он был просто схвачен тамошним князем-епископом и выдан инквизиции, заинтересовавшейся не только его прошлыми метаниями, но и новой книгой «О царстве Христа», попавшей в «Индекс запрещенных книг». В 1597 году его обезглавят по приговору инквизиции, а тело сожгут… В итоге, как философ, Пуччи пришел к выводу, что Бог спасет всех хороших и праведных людей независимо от их вероисповеданий. Возможно, именно он оказал влияние на Кампанеллу, а может, фра Томмазо и сам дошел до похожей мысли, когда писал в «Побежденном атеизме»: «Мы говорим, что Христос есть вечная Мудрость и первый Разум, так что все, выступающие против разума, оказываются и против Христа, а те, кто живут согласно разуму – христиане… Все народы – имплицитно (то есть скрытно, потенциально. – Е. С.) христианские, в зависимости от той меры, в которой они живут согласно разуму; те же – не христиане, которые сходят с этого пути. Мы, именующие себя явными христианами, – на самом деле не христиане, ибо действуем не согласно с разумом»[157]. За это Кампанеллу обвинят в пелагианстве, отрицающем действенность первородного греха и благодати Божией, – как же можно быть христианином без крещения, «смывавшего» последствия первородного греха и дарующего верующему помощь Божьей благодати? Это погубило и Пуччи.
Здесь следует остановиться на Пелагии и пелагианстве, в котором весьма рьяно будут обвинять Кампанеллу. Бритт Морган, более известный как Пелагий, выступил со своим учением в последней четверти IV века. Побывав в Риме, благочестивый бритт был поражен распущенностью нравов как мирян, так и священнослужителей, причем обычным делом была ссылка на немощь человеческую из-за наследия «первородного греха». Суть этой богословской теории, принятой официально, в том, что в Адаме и Еве, нарушивших заповедь о вкушении запретного плода от древа Познания Добра и Зла, метафорически пред Богом согрешило все человечество. Следовательно, все их потомки, включая нас с вами, и даже еще не родившиеся, несут на себе последствия всех провозглашенных Богом кар (см. Быт. 3:16–19), то есть: тяжкий труд, болезни, горести, похоть, рождение детей в муках, старость, смерть, а также заведомую склонность к греху.
Проклятие первородного греха и его передача потомкам привели к тому, что даже праведники, до пришествия на землю Христа, томились в аду, даже если всю жизнь жили праведно. Христовы страдания и смерть немного удовлетворили небесное правосудие, дав каждому человеку возможность через таинство крещения, праведную жизнь и страдания преодолеть проклятие первородного греха и попасть в рай. Важнейший момент доктрины: крещение не истребляет тлетворного воздействия первородного греха на человеческую природу, но ослабляет его посредством даруемой Богом благодати. Некрещеному спастись невозможно, это касается и младенцев.
В «Хронике» Проспера Аквитанского учение Пелагия излагается следующим образом: «В то время (413 год) бритт Пелагий при поддержке Целестия и Юлиана выдвинул доктрину, получившую его имя, против благодати Христа и ввел многих людей в свое заблуждение, заявляя, что каждый человек направляется к нравственности своим собственным выбором (волей) и получает столько благодати, сколько он заслуживает, поскольку грех Адама поразил его одного, а тех, кто пришел вслед за ним, – не касается. В результате те, кто этого захотел, были бы свободны вообще от всякого греха; все дети рождаются такими же невинными, как и первый человек до грехопадения, и им не нужно креститься для того, чтобы отмежеваться от первородного греха, но разве что таким образом получить честь принятия в лоно Церкви»[158].
Даже из этого
