«Мы говорим, а он всё гладит и гладит…»

Я долго думал, как бы мне отыграться, достойно ему ответить. И вот уже мы на съемках «Мимино». Живем в гостинице «Россия» в соседних номерах. Я звоню ему в 4 часа утра. Будильник специально поставил. Он не сразу взял трубку. Спал. Потом взволнованно и испуганно:

– Алле! Это ты, Буба-джан? Что случилось?

Отвечаю:

– Фрунзик, дорогой! Извини, пожалуйста! Не мог тебя не разбудить. Только что по «Голосу Америки» прошла сногсшибательная новость об Армении!

– А что такое? – Мкртчян сразу оживился (армяне очень любят, когда про них что-то говорят): – Что, что передали?!

– Да вот, в Дилижане, говорят, археологи сегодня нашли древний камень-хачкар с надписью «500 лет армянскому комсомолу».

Сказал и сам расхохотался. Жду ответной реакции… Тишина… Я не выдержал паузы. Спрашиваю:

– Алле! Почему не смеешься?

А он серьезно и грустно так говорит:

– Буба-джан, дорогой мой, а не могли ли эти чертовы археологи найти этот чертов камень хотя бы в 12 часов утра? Я бы хоть выспался… – И повесил трубку. Переиграть его было невозможно.

Жаль, что наш зритель знал Фрунза только в кино, ведь он был бесподобным театральным актером. Кстати, вспомнил еще одну историю. Мы с Арчилом Гомиашвили пошли на премьеру спектакля «Сирано де Бержерак», в котором Фрунзик играл роль Сирано. В этом спектакле есть очень долгий монолог Сирано, где он рассуждает на тему своего большущего носа. У Фрунза этот монолог получился коротким, чуть больше минуты. Когда мы после спектакля ехали в машине, я ему говорю: «Слушай, Фрунзик, ты почему этот длинный монолог так сократил? Все-таки классическое произведение…» А он отвечает: «Буба-джан, когда долго говоришь про нос, армянам это неприятно».

После премьеры фильма «Мимино». В. Кикабидзе, В. Токарева, Ф. Мкртчян, Г. Данелия

Он был актером и человеком с большой буквы. Мы с ним очень дружили. Я к нему ездил в Ереван, и он несколько раз приезжал ко мне в Тбилиси. В последний раз – за год до смерти, когда о нем снимали документальный фильм. Он тогда был уже очень нездоров. Позвонил, попросил меня приехать на съемки. А я тогда простыл. Пришел с температурой и сказал, что плохо себя чувствую. Снимали нас в ресторане. Я при встрече даже его не узнал, такой он был сильно похудевший. Люди подходили, что-то нам говорили… Ничего не помню… Через два года, когда Фрунзика уже не стало, я увидел этот фильм. Оказалось, что он всё время гладил меня по щеке. Мы говорим, а он всё гладит и гладит… Я же больной пришел… А тогда я этого даже не заметил.

В. Кикабидзе, Ф. Мкртчян, Г. Данелия, В. Токарева. На пресс-конференции Московского международного кинофестиваля. 1979

После выхода фильма «Мимино» Фрунзик стал любимцем многомиллионного советского зрителя нескольких поколений. Сегодня, спустя 30 лет, фильм продолжает приносить в каждый дом радость и улыбку. Однако мало кто знает, что во время съемок этой блистательной комедии у их любимого актера – смешного и трогательного исполнителя роли Рубика Хачикяна – кошки скребли на душе.

Как дома? как дела?

Эти два вопроса беспокоили Фрунзика особенно остро во время частых отъездов на съемки или в гастрольных поездках.

Весьма символично, что последний фильм, в котором он снялся в 1987 году на киностудии имени Горького, имел именно такое название.

Вахтанг Кикабидзе:

Во время съемок «Мимино» в Москве Фрунзика просто лихорадило от постоянных истерических звонков Донары. Она звонила ему в номер и дежурному по этажу, проверяя, где он, с кем, куда пошел. Фрунзик страшно беспокоился за детей, вздрагивал от каждого звонка. Его мучили бессонница и постоянное ощущение тревоги.

Он знал, что дома его снова ждут истерики, скандалы и долгие ночные прогулки, когда он в одиночестве будет бродить по улицам.

Как-то сосед, встретивший актера во время такой ночной прогулки, удивленно окликнул его:

– Фрунзик! И чего это ты ходишь ночью один?

– Почему это я один? Кошки ходят… Собаки… Так что я не один, – невозмутимо ответил ему Фрунзик.

Предчувствия не обманули Фрунзика. По возвращении в Ереван его ожидали плохие новости. Обеспокоенные очередным буйным припадком Донары, родственники вызвали врача-психиатра. Тот захотел повидаться с Фрунзиком. Лично, без свидетелей. Его подозрения были слишком мрачными и не подлежали огласке. Предварительный диагноз – маниакальный психоз, отягченный тяжелой наследственностью.

Фрунзик приостановил съемки, попросил ввести в спектакли дублеров и, никому ничего не объясняя, вывез Донару в Ленинград, где показал жену лучшим врачам страны. Их единогласное заключение было по сути своей приговором, подтвердившим предварительный диагноз: у Донары тяжелая форма шизофрении. Женщина временами переставала узнавать мужа, детей, неадекватно реагировала на близких. Болезнь вступила в хроническую стадию, и надежд на выздоровление нет никаких. Врачи старались успокоить актера: хоть болезнь жены и неизлечима, но при надлежащем уходе и под врачебным присмотром она сможет протянуть еще долго, ее жизни ничего не угрожает. Весьма сомнительно утешение!

Фрунзик разрывался между театром, съемками, больницей и заботами по дому.

В это временя актер еще не знал, что в его дом ударила первая молния грядущей грозы.

Вполне возможно, что будущее семьи могло сложиться благополучно, если бы не болезнь Донары. Друзья Фрунзика отзывались о ней как о талантливой актрисе и красивой женщине.

Игорь Манцов32

Лицо кавказской национальности

Каждой советской республике полагалось иметь писателя, певца, киноактера, которые представляли бы эту республику на всесоюзной арене и которых узнавали бы с полуслова и полувзгляда. Фрунзик Мкртчян – такая визитная карточка: подлинный армянин. Не менее известный и колоритный Армен Джигарханян тоже армянин, но уже адаптировавшийся, московский. Если надо, выдаст себя за русского, еврея, француза, древнего римлянина. С Мкртчяном такой номер не прошел бы. Мкртчян – лицо кавказской национальности, голос кавказской национальности, варианты отсутствуют.

Для хорошего актера подобное назначение – проблема, беда. Лицедея загоняют в гетто, в узкие рамки вульгарно понимаемого национального характера. По сути, вынуждают стать брендом, этикеткой, закуской к сюжету картины о дружбе народов. Другой московский кавказец, Георгий Данелия, работал с подобными штампами в фильме «Мимино». Там герою