– Фарангис, дети здесь умрут от голода. Нам нужно идти дальше и остановиться там, где сможем выжить. Не уходя слишком далеко, нужно на время обосноваться там, где есть пропитание.

– Ты прав… – ответила я, понимая, что в том месте, где мы оказались, действительно было невозможно находиться.

Решено было отправиться в город Кофравар. Снова собрав все вещи, мы тронулись в путь и шли, пока не дошли до отделения дорожной полиции, недалеко от которого было много солдат из КСИР, армии и народного ополчения. На военных машинах они увозили людей подальше от горячих точек. Увидев нас с детьми, водитель одной из машин остановился:

– Заберите нас отсюда! – закричали мы.

– Куда вы хотите ехать? – спросил солдат.

– В Кофравар, – поспешно ответила я.

В этом городе, расположенном недалеко от нас, жил наш родственник по отцовской линии по имени Нухас. Уставшие и безумно изголодавшиеся, мы, двадцать человек, благодаря солдатам поздно ночью добрались до дома дяди Нухаса. Он и его семья, состоявшая из восьми человек, радушно приняли нас в своем большом доме и сразу же определили всем место для отдыха.

– Ни в коем случае я не допущу, чтобы мои дорогие гости и родственники так страдали и мучились, пока я жив! – говорил дядя, решив зарезать для нас барана.

Я заметила, что веселье и радость вновь вернулись в сердца моих малышей.

Женщины тем временем развели костер и, положив в кастрюлю куски мяса, установили ее над огнем. Через некоторое время мы отведали очень вкусное блюдо и, довольные, легли спать.

На следующее утро мои муж и отец обратились к дяде Нухасу:

– Большое вам спасибо!

– Мы искренне благодарим вас за гостеприимство, но нам не хотелось бы вас сильно стеснять, поэтому просим лишь об одной комнате для ночлега. Мы будем сами себя обеспечивать.

– Что вы мне такое говорите! – возмутился дядя Нухас. – Неужели вы хотите, чтобы я отделил свою скатерть от вашей?! Все, что у нас есть, мы поделим поровну и будем есть вместе.

– Мы знаем, Нухас, что ты за человек! – улыбнулся отец. – Но мы не согласны. Ты же ведь не хочешь, чтобы мы беспокоились и переживали о чем-то? Если тебя все же волнует то, о чем мы думаем, то прошу тебя: сделай так, как мы просим, и выдели нам одну комнату.

Дядя Нухас в конце концов вынужден был сдаться и определил нас всех в одну очень просторную комнату.

Жители селения, в котором жил дядя Нухас, были очень благородными и добрыми людьми. Они приходили проведать нас и предлагали свою помощь и жилье, однако мы отказывались и просили лишь о работе, за которую могли бы получать пропитание, чтобы быть в состоянии себя обеспечить. В ответ мы слышали от них лишь шутки и отнекивание, но благодаря обращению Нухаса ко всем жителям с просьбой помочь нам в наших пожеланиях на следующее утро нам предложили отправиться в поле, чтобы собирать хлопок.

Утром я, Алимардан и отец отправились на наши новые заработки.

– Папа, видишь, какой великий у нас Бог? – обратилась я к отцу. – Он не просто приютил нас, но и работу дал.

– Да, брат мой, Руле, – как обычно, улыбаясь, ответил он.

Вечером, уставшими вернувшись в дом дяди Нухаса, мы поели хлеба и сразу принялись рассуждать о том, когда и как вернемся к себе домой. Во время сбора хлопка я забывалась и не осознавала, где нахожусь, но стоило мне остановиться, как я понимала, что мы совсем не в Гурсефиде и уже прошло много часов работы.

Однажды я увидела машину, в которой сидели убитые горем пожилые мужчина и женщина. Мы тут же подбежали к ним.

– Что случилось? С вами все в порядке? – спросил у них отец.

– Почему нас не оставляют в покое и не дают спокойно умереть?! – сквозь слезы воскликнула женщина.

– Что вы… Зачем же вы так говорите? – заботливо поинтересовалась я.

– Нас привезли сюда против нашей воли, – ответил старик. – Мы не хотели никуда уезжать. Лучше бы мы остались в нашем доме и умерли там!

От этих искренних и полных горечи слов пожилого мужчины у многих выступили слезы на глазах.

– Дорогой отец, – поспешил вмешаться водитель, – как же я мог вас там оставить среди постоянно взрывающихся бомб?

Пока все расспрашивали наших новых гостей, я отправилась в поле, где мы собирали хлопок, и вдоволь дала волю чувствам, переполнившим меня. Я долго плакала и думала над тем, что услышала.

«Ох, если бы я сама сейчас была мертва…» – говорила я себе, искренне понимая то, о чем говорил тот пожилой мужчина.

Немного успокоившись, я вернулась к ним и, увидев, что они до сих пор плачут, сказала:

– Дорогие, прошу вас, не плачьте… Это не бегство, это временное отступление. Дай Бог, мы вернемся и обязательно уничтожим наших врагов.

Спустя некоторое время я предложила отцу поехать в Дире, селение, расположенное недалеко от Гурсефида, где жил мой дядя Хайдан Парван. Все понимали, что мы уже очень долго задержались в Кофраваре, поэтому мое предложение было встречено с поддержкой, тем более что в доме дяди Хайдана нам было бы более комфортно.

Попрощавшись с дядей Нухасом и всей его семьей, забрав с собой нужные вещи, мы отправились в путь. По дороге мы останавливались в тени дубовых и хвойных деревьев и перекусывали хлебом, пока в середине своего пути не увидели военную машину, водитель которой посадил нас к себе и довез до Дире.

В этом покрытом зеленью селении с благоприятным климатом местное население занималось выращиванием различных сельскохозяйственных культур, таких как рис, кукуруза, кабачки, баклажаны, бобовые, кунжут, помидоры и многое другое. Я никогда не бывала на севере Ирана, но люди, которые ездили туда, рассказывали, что Дире своей природой очень напоминает те регионы. Мне же это селение показалось райским местом. Степи и леса были такими бескрайними, что казалось – им и вправду нет конца. Увидев большие зеленые деревья, покрывающие своей пышной и благородной красою все близлежащие горы, дети не могли не восхищаться и не радоваться, а я лишь со стороны наблюдала за ними и чувствовала неописуемую радость в ответ.

В доме у дяди Хайдана нас приняли очень радушно.

– Дядя, если не хочешь, чтобы нам было неудобно, дай нам, пожалуйста, работу, – сказали мы ему с самого начала.

Сперва он отрицательно воспринял эти слова, но, зная наш характер, не стал долго препираться и поручил моему двоюродному брату Джафару все дела и заботы о нас.

Дире представлялось таким спокойным местом, что казалось, будто иракские