Скромность и совестливость – эти черты присущи российской интеллигенции. Ее всегда беспокоили вопросы морали. Показательны в этом отношении размышления талантливого ученого-изобретателя Чиколева, старшего товарища Попова. Свои раздумья он изложил в книге «Не быль, но и не выдумка», которая увидела свет в памятном 1895 г., в типолитографии Петра Ивановича Бабкина, электротехника и писателя (Петербург, Малая Морская, 20).

Одна из глав книги носит знаменательное название «О технической совести и совести техника». В ней умудренный жизненным и профессиональным опытом инженер пишет: «Не один я убежден, что всякая ученая и техническая деятельность может дать прочный успех только тогда, когда работники поставили себе правилом руководствоваться или стремиться, в своей технической жизни и действиях, к известным идеалам. Мне кажется, что первейшими нашими идеалами, в зрелые годы, должны быть истинные понятия о технической совести и личной совести техника… Техническая совесть есть тот нравственный кодекс, которому должен следовать каждый техник во всех своих словах и действиях, касающихся чисто технических вопросов и понятий… Техник, при составлении, рассмотрении и исполнении проектов по электротехнике, должен помнить, что его обязанность, прежде всего, иметь в виду и соблюдать технический интерес, а не денежный».

В корыстолюбии нельзя упрекнуть ни Чиколева, ни Попова. Владимир Николаевич, несмотря на постоянные материальные затруднения, неоднократно отказывался от весьма выгодных в денежном отношении предложений иностранных компаний. Сименс и Гальске приглашали его на должность руководителя лондонского отделения фирмы. Шуккерт за участие в его предприятии обещал Чиколеву вознаграждение в 30 тыс. марок. Русский ученый на эти и подобные предложения неизменно отвечал отказом. Он считал, что его талант целиком должен быть отдан Отечеству, и довольствовался не столь прибыльной должностью государственного служащего. Изобретатель радио также не стремился к участию в прибыльных коммерческих предприятиях. Его вполне устраивало место преподавателя Минного офицерского класса, так как оно давало возможность заниматься научными исследованиями. Часть относительно небольшого заработка уходила на приобретение различных деталей, необходимых для проведения опытов по беспроволочной телеграфии. 21 июня 1897 г. Попов писал из Нижнего Новгорода в Кронштадт своему помощнику Рыбкину, проводившему опыты на судах Минного отряда: «Что касается денег, то можно задержать в Кронштадте и расходовать на уплату мелких расходов мое июльское жалованье».

Какова ответственность ученого за последствия своего труда? Этот один из актуальнейших для сегодняшнего дня вопрос задавали себе представители русской технической интеллигенции еще в конце девятнадцатого века. «Если техник своевременно представил свое мнение и доводы, его подкрепляющие, – писал Чиколев, – сделал со своей стороны все, что диктовало ему его убеждение, для отклонения известного решения, а начальство упорно остается при нем и берет на себя ответственность за последствия, то техник должен и может исполнить соответствующее приказание». Но это только в том случае, если выполнение порученной ему технической задачи не принесет вреда людям или окружающей природной среде. «Если же от этого исполнения, – продолжает свою мысль Чиколев, – он (техник. – Е. Н.) предвидит серьезные неблагоприятные или опасные для чего или кого последствия, то он, смотря по важности последствий, может или бывает должен отказаться от исполнения решений и даже просить отставки». Лучше уход в отставку (а это означает потерю надежного заработка), чем причинение своими действиями вреда другим людям – таков кодекс чести технической интеллигенции России конца XIX в.

А как относиться к тому, кто присваивает себе чужое изобретение? Как оценивать действие инженера-плагиатора? И на этот вопрос Чиколев дает ответ в своей книге. Он пишет: «Техник украл чужое изобретение и его распространяет; он бессовестный техник, но в то же время может не грешить против технической совести, если распространяет действительно стоящее того, хотя и чужое изобретение».

Совестливыми людьми были русские ученые-электротехники конца прошлого столетия – Яблочков, Чиколев, Попов… Они берегли свою честь и радели о чести и достоинстве державы.

Читая книгу своего старшего товарища, Александр Степанович не мог не согласиться с ее выводами. Ведь в своей жизни он руководствовался теми же моральными принципами. 12 (24) марта 1896 г. преподаватель Минного офицерского класса выступил в Русском физико-химическом обществе с очередным докладом. В этот день собравшиеся в зале физического кабинета столичного университета стали свидетелями передачи первой за всю историю электротехники радиограммы. Ее текст был краток и выразителен: «Генрих Герц». Так русский физик отдал дань уважения своему немецкому коллеге.

Маркони

Лето 1896 г. Попов, как обычно, проводил в Нижнем Новгороде. Забот было много. Город на Волге принимал Всероссийскую промышленную и художественную выставку. В ее устройстве активно участвовали выдающиеся русские ученые и деятели культуры: В. В. Докучаев, Д. И. Менделеев, П. П. Семенов-Тян-Шанский, К. А. Тимирязев, Д. В. Григорович и многие другие. В различных отделах выставки демонстрировались: модель паровой машины И. И. Ползунова, скорострельная горная пушка В. С. Барановского, первый в мире самоходный трактор с паровым двигателем Ф. А. Блинова. В одном из сельскохозяйственных павильонов размещался метеорологический раздел. Здесь среди других экспонатов, как отметил эксперт выставки подполковник Ю. М. Шокальский, демонстрировался «оригинальный и прекрасный прибор для записи электрических разрядов в атмосфере» – грозоотметчик Попова. За него ученый был удостоен диплома II разряда.

Электрическая станция работала на пределе своих возможностей. Наряду с увеличением площади электрического освещения возросло число освещаемых помещений, была построена городская железная дорога (трамвай) протяженностью около 12 км. Для освещения выставки и обеспечения работы трамвайной линии потребовалось 400 дуговых фонарей и около 3500 ламп накаливания, задействование на полную мощность всех машин электрической станции.

Немало времени у Попова отнимали обязанности товарища (заместителя) председателя экспертной комиссии по электротехнике. Приходилось принимать участие во множестве заседаний, руководить работой рядовых экспертов, самому участвовать в экспертизах. Не всегда находилось время для просмотра свежих газет.

В один из таких до предела загруженных делами дней в рабочий кабинет заведующего электрической станцией буквально ворвался лейтенант Колбасьев, изобретатель телефона собственной конструкции, владелец электротехнической мастерской в Кронштадте. «Посмотрите!» – закричал он с порога и ткнул пальцем в узкую газетную колонку. «Нам сообщают: открыт новый способ телеграфирования без проводов. Успешные опыты господина Маркони… Лондон принимает юного изобретателя», – прочитал Александр Степанович. «Как вам это нравится?» – от возмущения Колбасьев не мог устоять на месте и нервно шагал из угла в угол небольшого кабинета. «Если это серьезно, то основа должна быть та же – электромагнитные колебания. Другого способа я не вижу. Но здесь нет никаких подробностей», – спокойно