Д. Х.: После знакомства с Ником в Питере, я в Москве познакомился с Гариком Ассой. Гарик для того времени, будучи предводителем группы авангардных художников, для меня был как гуру массового психоза. Даже можно его назвать королем российского фетиша.

В тот момент он проводил в Москве серию феноменальных костюмированных шоу, состоявших из показа авангардной моды, сопровождаемого высокоинтеллектуальным абсурдистским театральным действием, в котором были задействованы реальные неформальные герои. Открылся тогда еще клуб «Витязь» на Савеловской, станции метро, которой тогда еще попросту не было. Там мы и познакомились с Гариком, который тут же пригласил меня участвовать в своем шоу.

М. К.: Он тогда очень сильно окультуривал радикальную среду: то подсовывал книжку Мамлеева, то занимался формулированием идеологии радикального движения, призывая, прежде всего, к самоорганизации сознания.

Д. Х.: Потом была серия концертов, которые делала Наташа Комета. Началась серия «курчатников» в ДК им. Курчатова; открылась рок-лаборатория, которая почти год существовала как-то полуофициально, но к 86-му году стала работать официально. С появлением Гарика, скоординировавшего неформальные движения, среда, оказавшаяся под прессом, воспряла духом, и начались первые открытые столкновения с дружинниками и милицией. Асса организовывал походы на Арбат, который был оккупирован люберами, и эти демонстративные походы приводили к жестким столкновениям. Когда наша группа продвигалась по улице, со всех дворов набегали любера, получали по шапке и повторяли попытки атаки еще несколько раз, но так же безуспешно. И вот так, подогреваясь пенделями, мы передвигались от начала Арбата до самого его конца. Тогда любера где-то поднабрали камней и железяк и стали нас закидывать издалека. Я шел с двумя электронными блинами от барабанов, которые мне выписали в рок-лаборатории, и когда я пришел домой и достал эти блины из рюкзака, они были все во вмятинах. Представляю, что бы было с моей спиной, не будь этого музыкального «бронежилета».

Тусовка была сплоченной, и как Ник для меня стал гидом в неформальный мир, так Гарик стал наставником и старшим братом в области авангардного психоделического мышления. Ну и, конечно же, обладавший безумно модной коллекцией вещей и сам к тому времени ставший авангардным модельером, Горыныч привил панк-среде аристократический подход к формированию внешнего образа и рассказал о его значимости и влиянии на массовое сознание. Тогда же мы закрепились при рок-лаборатории, а Гарик открыл панк-салон в квартире у Алана, где за короткий срок толпами прошли обучение авангардные художники и музыканты, имена которых прозвучали впоследствии как в России, так и за рубежом.

Наступил 1987-й год, в ходе которого состоялся тот самый пресловутый концерт «Чудо-Юдо» с элементами Гариковской «Ассы». Тогда была комбинированная программа, когда сначала выступило «Чудо» с Ником, а потом уже выступал Ник с «Чудом», и всё выступление сопровождало авангардное шоу с элементами стриптиза и надуваниями презервативов. Тогда же публике стало широко известно имя Аварии, которое позже было заимствовано в произведении «Авария – дочь мента», которое, в свою очередь, было скудно, но экранизировано.

Этот концерт замолчать уже не удалось, советские газеты писали, что это скандал и порнография. И в этих небольших статьях выступление «Чуда-Юда» впервые было приравнено к выступлениям Sex Pistols. Но если бы Джонни Лайден видел это шоу, то его бы точно задавила жаба. Это было реальным прорывом, комсюки перепугались не на шутку, и не рискнули даже вырубить аппаратуру и прервать выступление, а Ника забрали уже после концерта. По моменту это совпадало с общим революционным молодежным прорывом, и сразу же после концерта нам в лаборатории было заявлено, чтобы мы срочно сворачивали свою деятельность, иначе будут последствия. На наши выступления наложили вето, базу репетиционную урезали, но помещения бывшего туалета на Марксисткой – оставили.

Известность у нас была, и когда в СССР приехало снимать молодежную культуру немецкое телевидение, то под это дело был специально организован закрытый концерт «Мистера Твистера», «Ва-Банка» – ну и нас, видимо, для контраста позвали. Причем все песни из съемок фильма «Давай рок-н-ролл!» вырезали, оставив только Скляра, который помогал тогда кому мог.

И как только наша деятельность прекратилась в рок-лаборатории, тут же были организованы серии концертов по небольшим ДКашкам. И что хотелось бы отметить: тусовка поддерживала нас, когда наши выступления проходили в небольших залах, где мы выступали в паре с «НИИ Косметики». При этом, твое появление и появления остальных звезд панк-тусовки на концертах вдохновляли больше, чем набитые урелами залы ДК Горбунова. Вид у тебя был сногсшибательный, и тогда я тебе отмерял ярлык «Карлсон» из-за желтого комбинезона. Выглядела твоя тусовка, как парни из британских журналов, а может быть и круче, потому как таких ирокезов в Лондоне во времена панк-революции не было.

М. Б.: Чё-то ты перегибаешь… У нас тогда был свой русско-народный подход к этому движению. Никаких особых заимствований и тем более подражаний. Ирокезы, которые так любят сравнивать с британскими панками, появились на сцене вместе с Венди О. Вилльямс. Ну, по крайней мере, тема Plasmatics, без отсылов к садо-мазо, как и тема Mad Max были первичными ориентирами. В основе лежали неопримитивистические позиции «новых варваров». И было это задолго до того, как я вообще стал понимать, что такое панк-стилистика. Это потом, когда я впервые увидел Sielun Veljet в 85-м, понял, что такое современный панк и как это работает, но и это все адаптировалось в реалиях СССР. А как оно было у товарищей… Здесь нет однозначного ответа. У нас как-то культивировался тотальный индепендент, который объединялся фольком и стилем. Вот у стиля были отсылы к зарубежности. И то какой-то срок, потому что эксперименты ставились круглосуточно. Как круглосуточно прокладывались новые маршруты в городской среде.

Я допускаю, что тему ирокезов-следопытов разделял узкий круг идиотов, но никак не тусовка, которая вокруг этого всего выросла. Им, по ходу, и дела до этого не было, но никто никем не командовал. Самоорганизация и анархия существовали. До того момента как не переросла в иные эстетики. А в целом карикатура на соцреальность, которая отвергалась и через скоморошество адаптировалась под нужды.

А по поводу Карлсона – это ты берешь уже начало 88-го года. До этого была