Алекс подвел Рэйчел по главной дорожке к дворцу, который в сгущающихся сумерках выглядел мрачно. Он нес ее сумку, полную разных находок из благотворительного магазина.

— Даже не верится, что здесь так пусто, — сказал Алекс. — Чуть раньше тут было не протолкнуться, а сейчас все самые ярые поклонники ушли раздобывать себе места на похоронах.

Рэйчел онемела при виде тысяч и тысяч увядающих букетов, нарисованных вручную открыток, шаров, фотографий, свечей и плюшевых медведей. Подле гигантского мемориала находилось всего несколько живых душ: тихо плачущая блондинка, которую успокаивала подруга, китаец в очках, склонившийся, чтобы рассмотреть фотографии, семья с двумя маленькими детьми, пытавшимися пронзительными криками отогнать от себя скуку. Воздух содрогнулся от разнесшегося по округе протяжного звука, похожего на вой. Рэйчел повернула голову и увидела бородатого мужчину в мешковатых шортах и гольфах по колено. Он дул в длинную деревянную трубу дид-жериду, и эти скорбные звуки казались до странности уместными здесь.

Рэйчел бродила вокруг и читала, что было написано на открытках. «Ди, мы по тебе скучаем», «Навсегда в наших сердцах», «Мы будем любить тебя вечно». Люди написали стихи или вырезали фотографии из газет, вставили их в рамки в виде сердец и приклеили к накачанным гелием шарам тоже в форме сердец. Шары стремились ввысь и натягивали державшие их ленточки. Этот вездесущий символ любви неизменно красного цвета так часто и много использовался, что растерял весь свой смысл. Они с Алексом не покупали друг другу валентинки и не переплачивали за то, чтобы поесть в ресторане 14 февраля. Романтика проявлялась у Алекса в другом. Он часто оставлял Рэйчел маленькие записочки с мастерски нарисованными мультяшными животными. Этому он научился еще в художественной школе.

— Правда странно, что люди думают, будто какая-то часть Дианы принадлежит им? — заметила Рэйчел. — Будто бы она их принцесса, и они с ней состоят в каких-то дружеских отношениях, и что они любят ее, хотя никогда не встречались с ней лично и вряд ли бы встретились, даже если бы она все еще была жива. Она могла бы им не понравиться как человек.

— Ш-ш-ш! — предостерегающе зашипел Алекс. — Это крамола.

Пока они шли вдоль Кенсингтон-Хай-стрит в поисках ресторана, Алекс описывал видеоматериал, предоставленный сегодня днем пресс-службой Мохаммеда аль-Файеда, где Диана выходит из отеля «Ритц».

— Она там в белых брюках и черном жакете идет от двери отеля к машине и ничего не подозревает. Вид слегка взволнованный и усталый после долгого дня. Невозможно смотреть без эмоций, зная, что должно произойти дальше… И, что интересно, в какой-то момент у нее на запястье мелькает серебристый браслет. Очень может быть, что сердечко, которое я нашел, было на нем.

— Правда? — Рэйчел стало жутко от осознания того, что у них была вещь, принадлежавшая раньше принцессе Диане. — Как ты думаешь, зачем аль-Файед опубликовал видео?

— Главным образом потому, что на нем видно, как Анри Поль идет совершенно трезвый. Они дают понять, что он вовсе не был пьян и что кто-то подделал результат анализа его крови. Набирает обороты теория большого заговора.

Рэйчел усмехнулась:

— Даже не сомневаюсь. Столько народу думает, что Кеннеди убила мафия, Мэрилин устранила семья Кеннеди, а Элвис до сих пор жив.

Алекс не засмеялся.

— На самом деле здесь много неясностей. Я не понимаю, почему они так долго не могли доставить ее в больницу. Я общался с врачом из отделения экстренной медицинской помощи, и он сказал, что из-за того, что они упустили тот золотой час сразу после аварии, спасти ее было уже невозможно. Когда они вскрыли грудину, хирург делал массаж сердца руками, но так и не смог заставить его биться снова.

Алекс говорил сдавленным голосом, но смог овладеть собой и продолжил:

— В Соединенном Королевстве другая стратегия. Ее постарались бы как можно скорее вызволить с места аварии и доставить в ближайшую больницу.

Рэйчел вздрогнула от представшей перед глазами картины: сердце королевы сердец — так называли Диану — стискивает рука хирурга.

— Это, конечно, позор, что они не поступили таким образом, но просто не верится, что французская «скорая помощь» тоже могла быть замешана в заговоре. Это какой-то бред сумасшедшего, милый. — Рэйчел повертела пальцем у виска.

Они остановились возле китайского ресторана почитать меню, но Рэйчел оно не понравилось. Слишком уж много тягучих соусов.

— Предположительно там мог быть задействован мотоцикл или еще одна машина, которая не остановилась на месте аварии, — продолжал Алекс.

Об этом Рэйчел ничего раньше не слышала.

— Думаю, что такое возможно. Может быть, один из фотографов врезался в них, а потом сбежал. Вполне естественная реакция.

— Или это могло быть подстроено секретными службами, если они были заинтересованы в смерти Дианы.

Рэйчел нахмурилась.

— Но какой у них мотив? — Она проглядела меню ресторана ливанской кухни: хумус, фалафель, шиш таук. — Может, это попробуем? — Предлагаемые блюда были недорогими, а где-то на задворках сознания у Рэйчел теперь постоянно скреблась мысль о деньгах.

Алекс тянул с ответом до тех пор, пока они не уселись в стеклянном, похожем на теплицу зале ресторанчика.

— Предположительно Диана намекнула журналистам, что у нее находится деревянная шкатулка с секретами, которую она приберегала в качестве страховки. Если бы королевская семья стала относиться к ней совсем плохо, она могла бы припугнуть их тем, что всё опубликует.

— Но в этом случае они бы поостереглись ее убивать, так ведь? Возможно, она оставила кому-нибудь инструкции опубликовать все, если с ней самой что-нибудь случится.

Пока Рэйчел по диагонали читала меню, Алекс заказал пиво для себя и водку с тоником — для нее.

— Некоторые источники утверждают, что ее убили, потому что она хотела выйти замуж за мусульманина, — проговорил он, — и тогда у принцев Гарри и Уильяма могли бы появиться единоутробные братья или сестры мусульманской веры.

— Это тоже лишено смысла, — пробормотала Рэйчел. — Разве ее последний возлюбленный не был также мусульманином? Этот доктор…

— Хаснат Хан. Это правда… — Алекс прокашлялся. — Но все равно что-то в этой истории не складывается, и я хочу в ней покопаться. И это значит, что следующие пару месяцев мне придется провести в Париже.

Рэйчел сглотнула. Он мог бы морально поддержать ее во время борьбы за спасение бизнеса, но вместо этого с энтузиазмом отдается новому проекту, однако вызывать в нем чувство вины за недостаток внимания ей тоже не хотелось.

— Откуда вы будете снимать похороны? — поинтересовалась Рэйчел.

— Мой оператор обосновался напротив Аббатства. Он сидит там с раннего утра. А второй оператор и звукач ходят поблизости и опрашивают