— Но это же чудесно! — воскликнула Николь, и ее губы изогнулись в улыбке. Она вскочила и бросилась к Рэйчел обниматься, чуть не опрокинув на парчовое платье чашку с чаем. — Как только вы могли скрывать такое целую неделю?!

— Как только ты могла не заметить кольцо в понедельник? Я ждала, что ты спросишь, но, похоже, голова у тебя тогда была занята другим.

Николь схватила Рэйчел за руку, чтобы получше разглядеть колечко.

— Ты ж меня знаешь: наблюдательность — как у крота. Оно шикарное! Я так рада за вас. — Она коснулась подушечкой пальца двух бриллиантов. — Правда, очень рада.

Глава 14

Нью-Йорк. Сентябрь 1919 года

Жизнь замужем за Жаком оказалась восхитительной. Мэри обожала его прикосновения, от которых у нее по коже словно пробегал электрический ток, и то, как нежно и страстно он занимался с нею любовью и с чарующим французским акцентом шептал, как она красива и как сильно он ее любит.

Ей нравилось обустраивать их квартиру, окна которой выходили на площадь Вашингтона в Нижнем Манхэттене, намечать приготовление разных блюд, чтобы порадовать Жака, когда он придет домой с новой работы страховым брокером. Мэри выбирала его любимое красное вино, чтобы подать к ужину, хотя сама была к этому напитку равнодушна, и устраивала для них обоих развлечения вроде покерных вечеров или походов в небольшие джаз-клубы в Вилладже, находившиеся на расстоянии пешей прогулки от их дома. Там музыканты играли так близко к публике, что можно было разглядеть каждую капельку пота у них на лицах и услышать самое тихое дыхание. Жак и Мэри проводили время с другими супружескими парами — соседями или коллегами Жака, — ходили друг к другу в гости, ужинали, пили разные напитки и засиживались за разговорами допоздна. Как-то раз они побывали в доме в Верхнем Ист-Сайде, принадлежавшем Рене Дюпон и ее мужу, бизнесмену Джону Дональдсону.

Но поскольку хозяева дома были значительно богаче, Мэри постеснялась посылать им ответное приглашение, устыдившись их с Жаком скромного жилища.

Счастье Мэри стало полным, когда через год после свадьбы она обнаружила, что ждет ребенка. У нее не было регул уже два месяца, и она решила позвать врача, который и подтвердил ее положение. Жак был вне себя от радости, и каждый день, возвращаясь с работы, приносил небольшой подарочек: цветы или конфеты для Мэри, тряпичную куклу для ожидаемой малышки.

— Я вижу, ты уже определил пол нашего будущего ребенка, — улыбнулась Мэри. — Ты ходил к гадалке?

— Я чувствую, что это девочка, и когда она вырастет, будет так же невозможно красива, как ты, — сказал Жак, накрыв ладонью едва наметившийся животик жены.

Но в один из дней, когда Мэри сидела и писала письмо матери, что-то так сильно скрутило у нее внутри, что она вскрикнула во весь голос. Прибежала служанка, и Мэри попросила ее поскорее вызвать доктора и позвонить Жаку. К их прибытию она уже лежала на диване с пропитанными кровью полотенцами между ног, обессилевшая от рыданий.

— Прости меня, — сказала она Жаку. Разочарование, написанное на его лице, заставило Мэри почувствовать себя неудачницей в роли жены. Она не сумела уберечь его ребенка.

— Все хорошо, топ amour. — Муж взял ее руку и сильно сжал пальцы.

Врач попросил Жака удалиться и осмотрел пациентку. Он пощупал живот Мэри, оценил состояние того, что теперь можно было назвать выкидышем, измерил пульс и температуру, а потом попросил разрешения провести обследование интимных частей тела. Мэри густо покраснела, но согласилась.

— У вас здесь язвочка, — сказал врач, касаясь места, о котором говорил. — И еще одна. Вы не ощущали усталости? Не беспокоили боль в суставах или кожная сыпь?

— Я думала, это нормально при беременности, — ответила Мэри.

Доктор взял немного материала в пробирку для анализов и обещал, что снова навестит ее, когда будут готовы результаты.

Он вернулся примерно через неделю и выказал некоторое смущение, прежде чем рассказал супругам об итоге исследования.

— Боюсь, я вынужден сообщить, что у вас сифилис, — пробормотал доктор. — Болезнь, передающаяся через половые контакты.

— Этого не может быть, — вскричала Мэри с пылающим от стыда лицом. — Я была только со своим мужем.

Жак стоял бледный и ошеломленный.

— У меня он был несколько лет назад, но меня заверили, что я излечился.

— Чем вы лечились? — спросил доктор.

— Каждый день втирал ртуть на протяжении нескольких недель, и она выжгла язвы. Как же может быть, что болезнь не ушла? — казалось, Жак вот-вот заплачет.

Мэри смотрела на него во все глаза, не понимая, где он мог заразиться сифилисом. Она не знала, что до нее у мужа были другие женщины. Почему он ничего не сказал ей?

— Ртуть — это устаревший метод лечения. Сейчас уже существует новый способ. Это лекарство под названием «Сальварсан». Я назначу вам обоим ежедневные инъекции на протяжении месяца. Если вы будете воздерживаться от половых сношений в течение этого времени, то оба вылечитесь. Дайте себе несколько месяцев на восстановление, — успокоил он Мэри, — и ничто не помешает вам забеременеть снова.

Жак тихо плакал, стараясь незаметно от Мэри утирать слезы.

Мэри не могла не уточнить:

— Это из-за сифилиса я потеряла ребенка?

Доктор ответил, склонив голову:

— Боюсь, что так, да.

Жак громко всхлипнул и, подскочив, выбежал прочь из комнаты.

Позже этим же вечером он, плача на плече у Мэри, рассказал ей о девушке, которая заразила его в первые месяцы войны, когда ему было одиноко и хотелось утешения. Тогда он и не подозревал, что эта девушка предлагала такое же утешение многим другим солдатам, и был потрясен, когда армейский врач выявил у него заболевание.

— Ты не виноват, — успокаивала его Мэри, гладя по голове. От него пахло вином, и она догадалась, что муж выпил несколько бокалов, чтобы заглушить свою тоску. — По крайней мере, есть верный способ вылечиться.

На этом можно было бы поставить точку, но Мэри никак не могла отвлечь себя от мыслей о девушке, с которой Жак лег в постель. А как заразилась сифилисом она? А были у Жака еще девушки, кроме той?

Он отказался отвечать на дальнейшие расспросы, сказав, что все это было задолго до встречи с Мэри и не стоит ворошить прошлое, потому что это только причинит ей больше боли. Но эта скрытность Жака только заставила ее вообразить себе самое худшее. По этой же причине она настороженно отнеслась к возобновлению половой жизни