23

В 1997 году Н. Г. Вдовицына скончалась.

24

Несколько лет назад мой кузен (по линии отца) сообщил мне: «Ты знаешь что основатель династии Бенуа в России был французский еврей?» Он думал, что этим сообщением сразит меня наповал, хотя у него самого одна из жен была еврейка (от нее у него одна из двух его дочерей). На это я отреагировал спокойно: «Ну что ж, для освежения крови это может быть только полезно».

25

Вызывает недоумение, почему область, на территории которой совершено убийство семьи Романовых, в том числе и пятерых детей, по-прежнему носит имя одного из вдохновителей и организаторов этого злодеяния – Якова Свердлова (по партийной кличке – товарищ Андрей). Куда более притягательная личность брат Якова Свердлова – Зиновий. Он был усыновлен Максимом Горьким, принял его фамилию. Зиновий Пешков – один из соратников и друзей генерала де Голля. Кавалер ордена Почетного Легиона. Похоронен с высшими воинскими почестями. В траурной церемонии похорон участвовал де Голль.

26

Неоднозначно оцениваю признание адвоката Генри Резника в русофильстве. Вот оно: «Я по замесу значительно более русский, чем вся эта шантрапа, которая ходит с хоругвями или заседает в Думе. Видимо, гены хорошие, и я, извините, вообще могу принять на грудь (очевидно, выпить? – Ю. Т.) две бутылки. Я ушибленный русской культурой человек» (Санкт-Петербургские ведомости. 17 января 2014 г. «Откровизмы». С. 3.). Не хотелось бы думать, что Резник – это человек, который русской культурой «ушиблен». Уповаю на то, что Резник не откажет мне в праве быть не меньшим русофилом, чем он сам. Предвижу ответ – все зависит от того, сумею ли я принять на грудь две бутылки. Признания Резника, по крайней мере в той форме, в какой они выражены, неадекватны его положению в адвокатском сообществе.

27

Фрагмент, относящийся к А. Н. Яковлеву, написан позднее письма в «Правду». Вмонтировал его в текст письма не только потому, что Яковлев был одним из тех, кто подписал заявление девяти, но и потому, что он был в числе подписантов наиболее знаковой фигурой.

28

Куда более жесткую оценку А. Н. Яковлева дает социолог Ж. Т. Тощенко в книге «Фантомы российского общества» (М., 2015). Он отнес Яковлева к той группе фантомов, которую назвал мутантами. Однако и Ж. Т. Тощенко признает, что Яковлева обуревали сомнения, и в конце жизненного пути он испытывал разочарования, воочию убедившись в том, что результаты так называемых демократических преобразований оказались далеко не такими, каких он ожидал (см. с. 128, 136, 141, 149, 151, 153, 287 книги). Ну что ж, каждый имеет право на собственное мнение. И то, что он может его свободно, без оглядки на власть предержащих высказывать, составляет заслугу, в числе других, также и А. Н. Яковлева. Об этом при всех допущенных им прегрешениях не следует забывать.

29

В отличие от мнения, которое превалировало без малого в течение двух веков, а в советский период нашей истории безраздельно господствовало, считаю, что Николай I, подавив восстание декабристов, спас Россию и почти на столетие отодвинул то, что произошло с ней после октябрьского переворота 1917 года. Если бы декабристы победили, то, оставляя в стороне их личные качества (среди них действительно было немало рыцарей без страха и упрека), страну ожидали бы не меньшие потрясения, чем во времена пугачевского бунта, а число жертв было бы несопоставимо с тем, которые пришлось понести при подавлении декабрьского восстания. То же можно сказать о последующих событиях, постигших Россию. Во всех случаях, когда власть проявляла уступчивость и нерешительность, это оборачивалось для общества страшными трагедиями. Это относится и к отречению Николая II, и к колебаниям Временного правительства, которое проторило дорогу к октябрю, и к отказу от власти Горбачева. Не лишне напомнить об этом и нынешним властям.

30

На одной из встреч на юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета М. С. Горбачев сказал следующее: «Чтобы избавиться от Горбачева, пустили под нож страну».

Незадолго до кончины В. С. Черномырдин поведал о примечательном разговоре с Ельциным: «Я спросил у Ельцина: ‘‘Борис Николаевич, допустили бы вы распад Союза, если бы были Генеральным секретарем ЦК КПСС?’’. Ельцин ответил: ‘‘Никогда’’». На первый взгляд, из этого можно сделать вывод, что Ельцин был противником распада Союза ССР. На деле же он делал все, чтобы это произошло. Ради чего? Ради того, чтобы спихнуть нерешительного Горбачева и самому стать первым лицом, если не в Союзе, то хотя бы в Российской Федерации. Если бы Ельцин действительно ратовал за сохранение Союза, он искал бы примирения с Горбачевым, а не вступил бы с ним в открытый конфликт. Решающим побудительным мотивом для Ельцина была неуемная жажда власти, которая к тому же подпитывалась его устранением из высшего политического руководства страны, предпринятым Горбачевым и его коллегами в политбюро, в том числе и А. Н. Яковлевым, который, однако, в силу присущей ему изворотливости вскоре перешел в ряды сторонников Ельцина. Обиды, нанесенной Горбачевым, Ельцин перенести не смог. Если бы он поднялся выше ее, он вошел бы в историю как дальновидный политический деятель, а судьба страны, возможно, сложилась бы иначе. Не исключено, однако, что Ельцин рассчитывал на то, что после захвата власти к нему, любимому, как к дедушке Мазаю сбегутся расшалившиеся зайцы – лидеры союзных республик. Этого не произошло, ибо семена сепаратизма к тому времени проросли и с ними можно было бы справиться, только если бы тандем Горбачев – Ельцин состоялся. похоже, что оба они, будучи вспоены административно-командной системой, к этому готовы не были.

Остается повторить здесь ту оценку соглашений в Беловежской пуще, которая ранее мною была дана: «К сожалению, на крутом витке истории у нас не нашлось фигуры такого масштаба, как Дэн Сяопин в Китае, или Шарль де Голль во Франции, или Франклин Рузвельт в США, которые твердо держали руль в своих руках и сумели предотвратить надвигавшиеся на их страны катастрофы. Зато нашлись “деятели”, которые подписали соглашения в Беловежской пуще, реализовав тем самым основную идею плана “Барбаросса” – расчленить Советский Союз. В отличие от некоторых бывших наших коллег, ныне подвизающихся за рубежом, я этими соглашениями обрадован не был, а воспринял их с чувством