женщины стоят не двигаясь, каждая на том месте, где ее оставил партнер. И стало видно, как их много в этом зале. И стало понятно, что слишком часто в жизни русских женщин звучали сигналы военных тревог, после которых их близкие уходили очень надолго, а то и не возвращались вовсе. Об этом будет рассказывать песня на мелодию «Белого вальса», пока мы будем вглядываться в глаза, лица женщин — пожилых, молодых и совсем еще юных».
— Действительно,— говорит режиссер,— этот финальный эпизод для нас был очень важен. «У войны не женское лицо…» — таков лейтмотив моих картин о войне. А здесь — современная армия, но ощущение тревоги, сдавливающей сердце матери, жены, невесты при самой мысли о военной опасности, как бы позволило замкнуть разные мои фильмы в единую цепь.
Было еще одно немаловажное обстоятельство, определившее мою готовность поставить фильм. В качестве одного из драматургов выступал Валентин Ежов, с которым нас связывает одно счастливое, трепетное воспоминание. Лет двадцать назад, еще до фильма «Я родом из детства», мы собирались сделать фильм о Германии 1945 года, о неожиданной, короткой и трагической любви русского солдата и молодой немке. Работалось нам легко, с упоением, многое было уже обговорено, но, как часто бывает в кино, все сорвалось в последний момент. На основе сценария Ежов написал пьесу «Соловьиная ночь», она имела хорошую судьбу. Вот это воспоминание о несостоявшейся работе, об атмосфере общей увлеченности вроде бы обещало надежду «взять реванш» в новом фильме.
И, наконец, последнее. Заинтересовала, взволновала сама возможность с помощью фильма сказать пушкинскими словами: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое…» Ведь в «Точке отсчета» главные герои — двадцатилетние ребята, со своим, чуждым мне, сленгом, со своим, незнакомым уже, образом жизни, со своими, новыми для меня проблемами. Приступая к фильму, хотелось взглянуть в лицо юного поколения, попытаться узнать, с какими нравственными ценностями оно вступает в жизнь.
Таков был исходный импульс, вернее, цепь импульсов, склонивших режиссера к съемкам фильма — десятого по счету в биографии, и, как уже говорилось, не лучшего из снятых им за долгие годы работы в кино. Впрочем, судьба картины оставляет двойственное впечатление. За первый год проката «Точку отсчета» посмотрело более 20 миллионов человек, она была удостоена приза за лучший военно-патриотический фильм на Всесоюзном кинофестивале в Душанбе. С другой стороны, может быть, ни одна из работ режиссера не заслуживала столь массированной, прицельной и, в большинстве своем, справедливой критики. Думается, что двойственность присуща самой природе этой картины, где рядом с прямолинейными сюжетными линиями соседствуют эпизоды внутренне цельные и законченные. А иногда высокое режиссерское мастерство и проявления художественной невзыскательности как бы взаимопроникают друг в друга, образуя трудноотделимый сплав.
«Точка отсчета» поначалу завораживает красотой съемок, тонкой игрой света, мягкостью колористических переходов. Камера оператора Юрия Марухина поистине показывает в этом фильме «фигуры высшего пилотажа». В моей памяти навсегда останется мокрая лента шоссе, еще дымящаяся после недавнего «слепого» дождя, и мотоциклисты, словно парящие на воздушной подушке, осененные величественным нимбом солнца. Эти кадры — гимн быстротекущей и потому прекрасной, ликующей молодости.
Но с течением фильма невольно замечаешь намеренность режиссерских усилий, когда герои из кадра в кадр вводятся в красивые интерьеры, в захватывающие дух пейзажи. Так история любви сына состоятельных родителей Сергея Кольцова и скромной продавщицы галантерейного магазина Раи свершается то на фоне древних и ослепительно киногеничных башен, то в отражениях зеркал, серебристо поблескивающих в полутьме изысканно обставленных комнат. И вот встреча отца Кольцова с Раей, необходимая для того чтобы предотвратить грядущий мезальянс, происходит не на улице, не в магазине, а в молодежной дискотеке, где крепкая, словно вино, музыка, хлещет по нервам, где льдисто поблескивают бокалы и туманно расплываются пятна светильников, а желтое пламя девичьих волос мечется от танца, словно от порывов ветра.
Красиво? Пожалуй… Хотя, думается, Туров уступил здесь той претенциозной и многократно осмеянной красивости, которая призвана как-то скрасить, замаскировать примитивную пустоту сценарных ходов. Кадры, изображающие жизнь героев «на гражданке», за пределами военного городка, то и дело грешат подобной искусственностью среды, обстоятельств, характеров, схватывая лишь внешние приметы жизни молодого поколения. Настоящее, серьезное кино (да и то с провалами) начинается, когда вместе с героями мы попадаем в казармы, в учебные классы молодых солдат. Видимо, правда существования молодых актеров в армейской среде отразилась на всем, что они делали на съемочной площадке, и в итоге — на фильме.
Наверное, в нашем кинематографе последних лет, внимательном к будням современной армии, было не так уж много фильмов, показывающих ее жизнь так мощно, взволнованно, правдиво. Изнуряющие тренировки, затяжные марш-броски, бесконечная отработка одного и того же движения… Это все показано «на крупном плане», без ложной романтики. Армейские сцены сняты на подлинных объектах, с подлинной техникой, производящей грозное впечатление. Подчас эти сложные механизмы кажутся неукротимыми чудовищами, изрыгающими огонь и смерть. Но ими повелевают молодые ребята, вчерашние школьники, которым, в лучшем случае, по двадцать.
В сценарии В. Ежова и Н. Акимова практически не было главных и неглавных героев, армейский взвод составлял некий коллективный портрет современного солдата. Туров из этого калейдоскопа вычленил, укрупнил три судьбы, которые могли представить как бы разные грани одного поколения. Властный, даже жестокий Валька Воронов, привыкший к беспрекословному подчинению окружающих, утонченный, но жизненно пассивный, слегка мягкотелый Сергей Кольцов, простодушный наделенный от природы безукоризненным нравственным чувством Иван Кукин,— эти герои приходят в армию, чтобы к концу «переплавиться» в ее горниле. Так в финале фильма и происходит. Воронов терпит крах со своей ставкой на грубую силу и, хочется верить, поймет ошибочность своих нравственных ориентиров; Сергей приобретает качества, недостающие ему ранее; Иван — человек, что называется, от земли — начинает осознавать сложность и неоднозначность человеческих отношений.
Такова схема фильма. Но в том-то и беда, что Туров не сумел ее преодолеть…
Однажды Виктору Тимофеевичу в высоких инстанциях был упрек, что, мол, дай ему самый беспроигрышный острый сюжет, и он его обязательно разломает, превратив в медленное рассмотрение среды и человека. Виктор Тимофеевич воспринял это если не как комплимент, то, во всяком случае, как точное обозначение своего стиля. Действительно, у лучших картин Турова, будь то «Через кладбище», «Я родом из детства» или «Полесская хроника»,— дыхание свободное, неторопливое, сила сюжетных сцеплений в них присутствует ровно настолько, насколько не мешает естественному течению жизни, фрагментами из которой стремятся стать его работы. И в этом смысле «Точка отсчета» — отнюдь не его фильм, во
