– Док, вы должны понять, – снова заговорил Натан. – Три дня назад я работал в поле шестнадцать часов кряду, – он облизал губы. – Я сам отстроил сарай, я скирдовал сено, я засеял двадцать акров[13], – он схватил меня за руку и крепко сжал. – Я никогда никого не просил ни о чем, что мог сделать сам. Но вас, док, я прошу. Не отправляйте меня в дом престарелых.

Я оказался в тупике. Я знал, что они не смогут заботиться о нем. Натан не понимал, о чем просит Пабло и его семью. Но, честно говоря, я его не винил. Я и сам не хотел бы оказаться в доме престарелых.

Иногда лучшее, что может сделать врач, – это позволить пациенту поступить по-своему, даже если он точно знает, что это неправильно. В конце концов, какую роль могут сыграть несколько дней?

Состояние Натана не изменится. Может быть, через неделю Пабло и его семья поймут, что уход им не по силам. И сам Натан поймет, насколько он беспомощен и как тяжело ухаживать за ним. И тогда он сам согласится переехать в дом престарелых.

Я вытащил ручку.

– Вы уверены, что он действительно готов забрать вас домой? Ему и его семье придется нелегко.

На лице Натана отразилось облегчение.

– Да-да, я уверен! Он настоящий, верный друг.

– Но пообещайте мне: если ничего не выйдет, вы вернетесь и обратитесь за помощью.

– Даю слово. Если они не смогут позаботиться обо мне, я приму свою судьбу. Я не стану обременять семью Пабло, если это окажется слишком тяжело. После уборки я смогу заплатить за необходимый уход, – настроение у Натана улучшилось. – С помощью Пабло я смогу управлять уборкой даже из постели.

Я кивнул. Может быть, он и сможет. Откуда мне знать? Меня никогда не перестает удивлять то, на что способны некоторые люди. Я позвонил Аните и сообщил ей новости.

– Этого не может быть, – ахнула она.

Я пожал плечами.

– Он хочет попробовать. Думаю, мы должны пойти ему навстречу.

– Но они не смогут заботиться о нем…

– Не смогут.

Анита замолчала.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я просто пытаюсь помочь старику принять то, что с ним случилось.

Мы помолчали, и она повесила трубку. Я надеялся, что это лучшее, что можно сделать для Натана. Только это и было важно.

Я начал готовить его к выписке. Требовалось заполнить множество документов. Я выписал ему обезболивающие, противорвотные, слабительные – обезболивающие и неподвижность всегда вызывают запоры. Ему нужно было принимать разжижающие кровь препараты, чтобы не возникали тромбы. Мы научили Пабло делать уколы, промывать мешок катетера и переворачивать Натана, чтобы помыть его.

Я написал точные дозировки лекарств, время приема, инструкцию на случай, если лекарства не подействуют. Я подробно указал, как можно увеличить дозу. Я расписал, как часто нужно переворачивать Натана, чтобы не образовывались пролежни, чем можно кормить лежачего больного, что делать, если у него поднимется температура, случится запор или его начнет тошнить, когда он лежит на спине. Я написал все, что мог вспомнить, и даже больше.

Я писал, а больных в приемном покое становилось все больше. Но я не спешил. Натан двигался к концу, и я хотел, чтобы у него было время примириться с тем, что произошло. Если ему легче быть с другом и его семьей, то я должен предоставить ему эту возможность. Ему и без того было плохо.

Я вызвал медсестру, говорящую по-испански, чтобы она перевела мои инструкции и вслух прочитала их Пабло. Потом я заставил Пабло все повторить, чтобы сестра убедилась, что он все понял.

– В последний раз спрашиваю, – обратился я к обоим мужчинам. – Вы уверены, что хотите именно этого?

Натан посмотрел на Пабло. Пабло поднял подбородок, нахмурился и кивнул.

– Да, сеньор.

Он все решил.

Натан засмеялся.

– Да, черт побери, мы все решили.

Я написал на листке бумаги свой телефон и протянул Пабло:

– Если что-то произойдет и вы не будете знать, как поступить, можете звонить мне в любое время дня или ночи.

Он посмотрел на листок, сложил его и засунул в нагрудный карман своего комбинезона.

– Через пару дней я позвоню вам, чтобы узнать, как дела. Если что-то произойдет раньше, привозите его в больницу. Мы всегда здесь.

Я пожал Пабло руку.

– Спасибо, сеньор.

Подготовка к выписке заняла много времени. Когда я закончил, ко мне выстроилась целая очередь медсестер с историями других пациентов. А еще меня ждал список звонков и стопка анализов крови.

– Еще несколько минут, – сказал я в двадцатый раз.

Мы с Натаном почти закончили.

Я вышел на парковку. Натана вывезли на каталке. Двое взрослых сыновей Пабло помогли мне поднять Натана и переложить в пикап. Мы передали ему коробку со всем необходимым – даже инвалидное кресло, но со строгой инструкцией, что пересесть в него он сможет только с разрешения врача.

Сыновья Пабло запрыгнули в пикап и уселись по обе стороны от Натана.

– Далеко вам ехать? – спросил я.

– Примерно двадцать миль[14] к северу, – ответил Натан, глядя прямо на меня. – Они живут в горах.

Взревел мотор.

– Если вы передумаете или что-то не получится, вызывайте скорую. Мы позаботимся о вас, Натан. Я постараюсь найти вам хорошее место.

Натан улыбнулся.

– Я еду в хорошее место. Спасибо за помощь, док.

Он постучал по борту, и Пабло тронулся. Я отступил назад. Грузовик медленно двинулся с парковки. Когда машина выезжала на улицу, Натан в последний раз помахал мне.

День был сложный. У меня не оставалось времени думать о Натане. Я работал не покладая рук, без перерывов. Последние два часа – и смена кончилась.

Я сдал ее другому врачу, взял пальто и вышел на улицу. Ночь выдалась ясная, на небе ярко горели звезды. После тяжелого дня я любил посидеть на скамейке возле вертолетной площадки, чтобы собраться с мыслями. Отсюда открывался потрясающий вид на горы.

Я сел и заложил руки за голову. Я думал, что сейчас происходит у Пабло. Надеюсь, они справятся.

Я уже собирался уходить, когда из больницы выбежала Анита. Она так неслась, что напугала меня до полусмерти.

– Мне сказали, что ты можешь быть здесь, – задыхаясь,