Бряцая золотыми ошейниками, крутизна покидала барышень в салоны внедорожников и укатила. А вослед ей растерянно глядел с обширной грудины вождь мирового пролетариата. Наверное, переосмысливал им же однажды сказанное: «Верной дорогой идете, товарищи!»

Только давно это было. Так давно, как это бывает на войне, где малый промежуток между двумя минами, упавшей и той, которая еще в воздухе, длиннее целого года. А то и всей жизни.

Впрочем, судьба отвела санитаров леса от передовой. Бригаду дровосеков с берегов Ингульца просто передислоцировали на околицу села Лампачи. А чтобы она не осталась без присмотра, за компанию мобилизовали и желтоглазого мастера.

— Будете заготавливать древесину для строительства блиндажей и прочих хозяйственных нужд, — приказал комбат, воспитывающий воинство посредством матюгов и прибауток.

— Подчиненный, — наставлял комбат, — должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы размышлениями на своем лице не смущать начальство… Еще вопросы есть?

— Есть, — подал робкий голос Кабачок, — скажите, пожалуйста, товарищ подполковник, где мы в этих Лампачах жить и столоваться будем?

— Во-первых, гусь свинье не товарищ, во-вторых, получите сухпаек на декаду, а в-третьих… Короче, не мне вас учить. Обязаны знать, что сказал по этому поводу Петр… Нет, не этот, настоящий — лесник такая тварь, что сама себя прокормить способна. Иначе, спрашивается, на кой хрен вам выдали карабины, по две обоймы, утепленный вагончик с «буржуйкой», бензопилы и топоры? Старшим назначаю сержанта Тарасика. Как тебя по имени? Иван? Ответь мне в таком случае, ты часом не с бодуна? И гидравлического удара в голову не было? Моча, спрашиваю, в голову не стукнула?.. А почему глаза такие желтые?.. С рождения, говоришь, желтые… Ну тогда вперед и с песнями.

Обошлись без песен. Молча липли к окошкам вагончика, который тащил дымивший чертовой смолокурней тягач. А заодно копили зло на себя, на комбата, на растоптанные боевыми машинами пехоты чужие нивы.

К сожалению, ходившие в разведку деды не догадывались о легшем на души служивых гнете. И поэтому очень удивились, когда «Зеркальный шкаф» при помощи берцев сорок седьмого калибра едва не отправил их за пределы Галактики.

— Лихо старперов отшил, — радовался представитель овощной династии. — Все пни носами пересчитали.

— Зловредный ты человек, Кабачок, — молвил Тарасик, ковыряясь в ящике с сухпайками. — Думаешь, забыл, как тебе дали наряд — вязать банные веники? А ты что сделал? Правильно, нарезал побегов шиповника и сунул по паре в каждый веник. У самого руки расцарапаны, но рот до ушей. И чему ты тогда так радовался?

— Представил рожу бедолаги, которого в парной веником хлестать станут.

— Вот я и говорю, зловредный ты человек. И Ярополк тоже хорош. Тут надо думать, как из этого дерьма выбираться, а он пожилыми людьми в футбол играть решил.

— Думай не думай, — возразил Железняк, — а если по мне, то самый велный выход — в бега податься. Живой дезелтил все-таки лучше дохлого гелоя.

— Предложение, конечно, заманчивое, — согласился Тарасик, отпихивая берцем ящик с сухпайками. — Эту гадость даже собаки жрать не станут… Но дело в том, брат Куприян, что дезертир есть наипервейший кандидат в покойники. Возьмут за жабры и тогда точно от передовой не отвертится. А там либо на дерьмецо от страха изойдешь, либо мина в мошонку угодит.

— Что пледлагаешь?

— Здесь обустраиваться. Вагончик утепленный, дрова свои. Вот только со жрачкой полный кабзец.

— Надо одинокую бабенку присмотреть, — подал голос Ярополк, пробуя на изгиб конфискованную пилу. — Умели же предки товарец производить. Ишь, как улетно поет… И не просто одинокую, а с самогонным аппаратом. Сахару бабенке подкинем, дровишек, по хозяйству поможем…

— Фильм «Они сражались за Родину» вспомнил? — усмехнулся сержант. Так для местных мы не защитники, скорее — оккупанты. Можно сказать, супостаты. И ты это только что подтвердил своими действиями.

— Ничего, — отмахнулся Ярополк, продолжая терзать двуручную пилу. — Задница ведь мужику дана для того, чтобы через нее внушать уважение к порядку… А насчет бабенки, то у меня имеются кое-какие соображения. Когда нас тащили сюда, обратили внимание на дом-одиночку? Кладу башку под топор, его хозяйка — стопроцентная вдова.

— С чего лешил?

— Дом под металлочерепицей, а калитка дрыном подперта.

— А вдлуг у нее на хозяйстве одна кулица, да и та блошивая?

— У пернатых, брат Куприян, вши. И потом, нет у тебя смекалки, которая всякому служивому полезна. Иначе бы согласился, что одна курица даже при большом старании не способна произвести кучу свежайшего навоза.

— Самогонный аппарат у вдовы часом не заметил? — съехидничал Тарасик.

— При ближайшем знакомстве выясню. И потом, в любом уважающем себя селе самогонных аппаратов столько, сколько и печных труб… Ладно, хватит попусту языки чесать. Сержант, закрывай богадельню, то есть вагончик, и строй воинство в шеренгу по одному. Пора проведать домишко на отшибе. Заодно поищем места, где солдату по сходной цене всегда готовы поднести стаканчик огненной воды.

Искать долго не пришлось. Адрес ближайшего злачного места подсказали деды. Старые знакомые тащили по разбитому танками асфальту сельской улицы груженную останками дощатого сооружения тележку. Венчала поклажу дверь с литерой «М», которой прежде обозначали нужники, а теперь хлебные нивы и опушку дубравы.

— Старперы, — укоризненно молвил Ярополк, — вы бы ступицы колес солидолом смазали. Визжат на все село…

— Где ж его, солидол-то, взять, когда на мехдворе ржавого болта не осталось, — ответил дед постарше и опустил на измордованный асфальт оглобли тележки.

Дед помоложе промолчал. Он угрюмо глядел на испачканные осенней грязью берцы всесокрушающего калибра. Похоже, ничего хорошего не ждал от повторной встречи с «Зеркальным шкафом».

— Можете продолжать движение, — великодушно разрешил тезка грозного князя. — Предлагаю забыть об имевшем место инциденте. Пилу вернем, а таксу для вас установим персональную. Скажем, не две, а одну бутылку за дерево… Кстати, где здесь можно разжиться огненной водой?

— Свернете вон в тот проулок. Третий дом по левую руку. Там бабка Гуня с малолетней внучкой проживает. Если увидите на заборе ведро — это знак, что товар в наличии имеется.

Прохудившееся ведро на заборе висело. Но бабка Гуня отсутствовала. Вместе нее на зов выбежала внучка. Ржаная челка, на лбу прыщи, обещающие, что в обозримом будущем кое-чего обозначится и под зеленой кофтенкой.

— Бабушка пошла на крестьбины, — доложила девчушка. — Если спешите, могу отпустить товар. Вам сколько? Трехлитровчик… Хорошо. Только я не знаю, сколько она кладет в бутылек кусочков сухого спирта. Вынесу то и другое, а вы уж, будьте добреньки, сами разберитесь.

— Не надо, милая, — поморщился Тарасик. — Держи червонец за хлопоты. А бабуле передай… Если будет травить народ сухим спиртом, ее по законам военного времени повесят на собственном чулке.

Ушли. По пути Ярополк снял