Без мысли о святых обрядах и приношениях,

Лишь вас оплакивают с рассвета до заката:

„Как жалко! Увы! Как немилосердно!“

Воистину, причина всех страданий ваших —

Лишь плач да скорбь родительская».

Они же говорят: «Нет, не вините нас!»

Демоны рушат насыпные башни,

За камнем камень круша дубиною железной.

Но, чу! Является учитель Дзидзо.

Ступает тихо и говорит рыдающим малюткам:

«Милые, не бойтесь! Отбросьте страх навек!

Бедные детские души, как ваши жизни были коротки!

Как рано вам пришлось свершить мучительное

странствие в Мэйдо —

Долгий путь до Царства Мертвых!

Доверьтесь мне! Я и отец и мать для вас в Мэйдо,

Родитель всех детей во Царстве Мертвых».

И он окутывает их одежд сияющим подолом;

Так милость проявляет, жалея каждое дитя.

К тем, кто ходить еще не научился, – протягивает крепкий сякудзё;

Ласкает малышей и к сердцу прижимает.

Так милость проявляет, жалея каждое дитя.

Наму Амида Буцу![14]

Глава четвертая

Паломничество на Эносиму

Часть 1

Камакура – отсталая деревня, зажатая между двумя лесистыми холмами, через которую пролегает канал. Старые японские домики тусклого цвета выдержаны в нейтральных тонах, над деревянными стенами и бумажными сёдзи высятся очень крутые крыши, крытые тростником. Зеленые островки на скатах крыш – какая-то трава, а на самой верхушке, на гребне, растут роскошные кустики аира (янесёбу[15]) с красивыми пурпурными цветками. В теплом воздухе смешиваются запахи сакэ, супа из водорослей, острой местной редьки дайкона и вездесущий сладковатый, густой, тяжелый аромат благовоний, курящихся перед алтарями богов.

Акира нанял для нашего паломничества двух рикш. Мир накрыт голубым куполом неба без единого пятнышка. Земля нежится в лучах щедрого солнца. И все же, пока мы едем вдоль берега крохотного ручья между трухлявыми жалкими домишками с травой, растущей на крышах, меня охватывает меланхолия, невыразимое чувство одиночества. Ведь эта ветхая деревенька – все, что осталось от густонаселенных улиц могучей столицы сёгуната Ёритомо, старинного оплота феодальной власти, куда с требованием дани прибыли посланцы Хубилая, которым за их наглость отсекли головы. От бесчисленных храмов некогда величественного города сохранилась, пережив пожары XV и XVI веков, лишь малая горстка – наверняка потому, что была расположена на вершинах холмов или отгорожена от пылающих улиц широкими подворьями и рощами. Здесь, в великом безмолвии разрушающихся храмов, доживают свой век древние боги, лишившиеся прихожан и подношений, окруженные заброшенными рисовыми полями, где похожий на звук прибоя шум стоявшего здесь и исчезнувшего большого города сменился кваканьем лягушек.

Часть 2

Первый великий храм – Энгаку-дзи – предлагает пересечь канал по маленькому мосту, за которым стоят внешние крытые ворота. Линии кровли изящны, но не изогнуты. За воротами открывается внушительная лестница с широкими ступенями, ведущая через пышную рощу на террасу, где находятся вторые ворота. Они поражают своими размерами. Это колоссальная постройка в два этажа высотой с огромными плавными изгибами крыши и мощным коньком – все древнее, китайское, грандиозное. Воротам больше четырех столетий, но кажется, что время не оставило на них следа. Вся массивная сложная надстройка покоится на простых круглых колоннах и поперечных балках. Широкие стрехи утыканы птичьими гнездами, щебет льется сверху, словно водопад с обрыва. Постройка огромна и поражает своей уверенной силой, при этом она чрезвычайно сурова – здесь нет резьбы, гаргулий или драконов. Тем не менее лабиринт торчащих из-под стрех деревянных брусьев превосходит все ожидания – настолько гротескными и причудливыми выглядят украшения в других местах. Ты озираешься по сторонам в поисках львиных голов, слонов и драконов, а видишь одни прямоугольные концы балок, ощущая не столько разочарование, сколько изумление. Величие этого здания невозможно улучшить никакими резными выкрутасами.

За воротами начинается еще одна длинная лестница с широкими ступенями, стоят вековые деревья с густой листвой, и, наконец, на террасе появляется сам храм с двумя прекрасными каменными фонарями (торо) у входа. Архитектурой он напоминает ворота, но стиль не столь помпезен. Над входом висит табличка с китайскими знаками, означающими «Сокровищница великого чистого сияющего света». Однако вход в святыню перегорожен несколькими деревянными брусьями, и рядом нет никого, кто бы мог пропустить нас внутрь. Заглянув в промежуток между брусьями, я увидел в полумраке мощенный мраморными квадратами пол, затем ряд массивных деревянных колонн, поддерживающих едва различимую высокую крышу, а в дальнем конце между колоннами – огромную статую Сяки с черным лицом и в золотых одеждах, восседающую на гигантском лотосе диаметром добрых сорок футов. Справа от него стоит загадочная белая фигура со шкатулкой для благовоний, слева – еще одна белая фигура, молитвенно сложившая руки. И та, и другая нечеловеческого роста. Увы, в храме слишком темно, чтобы разглядеть, кого они представляют – учеников Будды, богов или святых.

Позади храма расстилается большущая роща из древних кедров и сосен. Между ними густо растет бамбук, перпендикулярно вздымающий стволы-мачты, чтобы смешать свой плюмаж с густой листвой гигантов. Такую бесподобную картину увидишь только в тропиках. В тени деревьев пролет широких ступеней полого поднимается к еще одному, более древнему храму. Поднявшись по ним, мы выходим к новым воротам – не таким внушительным, как китайская постройка, через которую мы только что прошли, но по-своему чудесным, причудливым, облепленным драконами, каких скульпторы больше не вырезают, забыв, как это делается, – крылатыми драконами, поднимающимися из бурного водоворота или спускающимися в него. Пасть дракона на левой половине ворот закрыта, правый дракон угрожающе ее разинул. Драконы, как и львы Будды, бывают мужского и женского пола. Водовороты и гребни волн выделяются из поверхности скрижали с невероятной рельефностью. Как будто завитки и струи, вырезанные из серого дерева, закалились временем и приобрели твердость камня.

В притаившемся сзади маленьком храме нет образа Будды. В нем хранятся лишь сяри – угли от похоронного костра Будды, привезенные из Индии.

Часть 3

– Пойдем посмотрим на большой колокол, – предлагает Акира.

Мы сворачиваем налево, спускаемся по тропе, проложенной меж скал высотой семь-восемь футов и окруженной защитными стенами, позеленевшими от мха, и выходим на чрезвычайно ветхие ступени, где из всех щелей повылезала трава. По этой тропе ступало столько ног, что ступени превратились в сточенные обломки, по которым неприятно и даже опасно идти. Мы поднимаемся на вершину холма без происшествий