Мое внимание немедленно привлекает жуткая фигура гоблина с дырками глаз, сплошь ярко-красная, нависающая над существами меньшего размера. Пасть широко разинута, словно произносит слова мщения, брови сурово сдвинуты. На красную грудь спускается длинная алая борода. На голове – черно-золотая корона странной формы из трех секций – левая с изображением луны, правая с изображением солнца, средняя полностью черная. Ниже над черным околышем с золотой каймой пылает загадочный знак, означающий слово «царь». Из околыша слева и справа торчат вниз два позолоченных предмета, похожие на скипетры. Царь держит в одной руке почти такой же, но более крупный предмет – сяку, царский жезл.

– Это Эмма-о, повелитель тьмы, судия мертвых, хозяин подземного царства[11], – объясняет Акира. – Когда японцы хотят сказать, что кто-то ужасно выглядит, они говорят «у него лицо, как у Эммы».

По правую руку от властелина подземного царства на розовом лотосе со множеством лепестков стоит Дзидзо. По левую – изваяние старухи Дацуэ-ба, снимающей одежды с мертвых на берегу реки Трех Дорог, текущей по подземному миру. Одеяния старухи – светло-голубого цвета, волосы и цвет кожи белые, лицо покрыто странными морщинами, маленькие, острые глазки смотрят неприветливо. Статуя очень старая, краска местами облупилась, придавая ей зловещий лепрозорный облик.

Здесь есть также изваяния богини моря Бэнтэн и Каннон, сидящих на вершинах гор, образующих верхнюю часть бесподобно раскрашенного, миниатюрного ландшафта. Композицию предохраняет от неосторожных прикосновений проволочная сетка, натянутая между двумя святилищами. У Бэнтэн восемь рук, две сомкнуты в молитве, остальные вытянуты над головой и держат различные предметы – меч, колесо, лук, стрелу, ключ и волшебный камень. Ниже богини на склонах горного трона в молитвенной позе стоят десять ее спутников, еще ниже – туловище большого белого змея, чей хвост торчит из одного отверстия в скалах, а голова – из другого. У подножия горы лежит терпеливая корова. Богиня Милосердия изображена в ипостаси Сэндзю-Каннон, протягивающей множеством рук дары людям.

Но мы пришли посмотреть не на нее. Мы направляемся в соседний храм Дзенсю, где нас ждут картины рая и ада.

По дороге туда мой проводник объясняет:

– Когда кто-нибудь умирает, его обмывают и бреют, заворачивают в белые одежды паломника. На шею покойному вешают котомку паломника-буддиста (санья букуро). В нее кладут три рин[12]. Монеты отправляются в могилу вместе с усопшим.

Всем умершим, кроме детей, положено уплатить три рина, чтобы пересечь Сандзу-но-кава, Реку трех путей. Прибыв на берег реки, души мертвых встречают старуху Дацуэ-ба, она живет там вместе с мужем Кэнэо. Если старухе не заплатить три рин, она отберет у мертвого одежду и развесит ее на деревьях.

Часть 8

Храм невелик, аккуратен и пронизан лучами солнца, свободно проникающими через широко открытые сёдзи. Монахи радостно приветствуют Акиру. Как видно, они хорошо знакомы. Я делаю небольшое подношение, Акира объясняет цель нашего визита. Нас приглашают в просторное, хорошо освещенное крыло здания, выходящее в чудесный сад. На полу лежат маленькие подушки, чтобы нам было удобнее сидеть. Приносят маленькую курительную шкатулку и лакированный столик высотой около восьми дюймов. Пока один монах достает из шкафа или алькова с дверцами какэмоно, другой приносит чай и поднос со сладостями причудливой формы, сделанными из сахара и рисовой муки. Одни напоминают своей формой идеальный цветок хризантемы, другие – лотос, третьи представляют собой простые продолговатые красные лепешки с необычным рисунком – летящими птицами, цаплями, рыбками и даже миниатюрными ландшафтами. Акира берет «хризантему» и предлагает мне попробовать. Я поглощаю сахарный цветок лепесток за лепестком, ощущая острое сожаление оттого, что разрушаю такую красоту.

Между тем приносят четыре какэмоно, их разворачивают и подвешивают на вбитых в стену колышках. Мы принимаемся их рассматривать.

Какэмоно, чудеса каллиграфии, выдержанные в сдержанных тонах, оттенках лучшего в истории Японии художественного периода, покоряют своим изяществом. Рисунки очень большие – целых пять футов в длину и более трех в ширину, подкладка сделана из шелка.

Вот какие легенды они рассказывают.

В верхней части свитка расположена сцена из Сяба, мира людей, который мы назвали бы реальным, – кладбище с цветущими деревьями и скорбящими родственниками, стоящими на коленях у могил. Кладбище окутывает мягкий голубой свет японского дня.

Ниже следует мир духов. Души мертвых спускаются сквозь земную твердь. Они мелькают белыми пятнами в чернильной темноте, в странных сумерках пересекают вброд Реку трех путей, полупрозрачные, серые и высокие, как персонажи кошмара. У некоторых Дацуэ-ба отнимает одежду. Деревья вокруг гнутся под тяжестью одежд, отобранных у предшественников.

Еще ниже я вижу бегущие души, которых обгоняют кроваво-красные демоны с львиными лапами вместо ступней и наполовину человечьими лицами, а наполовину бычьими мордами. На физиономиях демонов застыла ярость минотавра. Один из них раздирает на части душу покойного. Другой принуждает души мертвых воплощаться в лошадей, собак и свиней. Воплощенные убегают в тень.

На втором какэмоно – мутный полумрак, какой ныряльщик видит в глубине моря. Посредине стоит трон цвета слоновой кости, на нем восседает страшная фигура Эммы-о, повелителя смерти, безжалостного и грозного судьи душ. Над троном парят жуткие стражи – вооруженные гоблины. Слева от Эммы-о стоит волшебное зеркало Дзёхари-но кагами, в котором он следит за состоянием душ и всем, что происходит в мире. Поверхность зеркала темна и отражает скалы и море с кораблями. На песке лежит труп с нанесенной мечом глубокой раной, убийца спешит прочь. Перед зеркалом стоит испуганная душа, которую держит в руках демон, заставляя ее смотреть, признавая в чертах убийцы самого себя. По правую руку от трона стоит плоская подставка на высоких ножках, какие ставят в храмах для подношений богам. На ней покоится некое чудовищное существо, напоминающее отрубленную голову с двумя лицами. Эти лица – свидетели: женское (принадлежащее Мирумэ) видит все, что происходит в Сяба. Второе лицо принадлежит бородатому мужчине – духу Кагухане, который чует все запахи и поэтому ведает обо всех людских делах. Рядом с ними на пюпитре лежит большая раскрытая книга – реестр всех деяний. В промежутке между зеркалом и свидетелями жмутся в ожидании суда души умерших.

Ниже видны страдания уже осужденных душ. У одного, отъявленного лжеца, демон раскаленными щипцами вырывает язык. Другие души, набитые в огненную тележку, везут на пытку. Тележки сделаны из железа, но формой напоминают тачки, которые каждый день толкают и