Двойная мерка в морали позволяла грекам вести жизнь, не отягощаясь опасениями какой-либо кары со стороны оскорбленных жен, закона или общественного мнения, но страсти и ссоры между рабынями и хозяйками накалялись, превращаясь в настоящие войны, и выплескивались за пределы дома. Некий знаменитый оратор, софист Горгий из Леонтины (V в. до н. э.), произнесший речь «О согласии эллинов», имевшую большой общественный резонанс, получил справедливый упрек от Плутарха. Великий писатель заметил: как же оратор, достигший таких высот красноречия, не мог добиться согласия среди крайне ограниченного круга людей, а именно — в собственной семье, состоявшей из самого знаменитого риторика, его жены и рабыни. Впрочем, ответа на вопрос, как добиться согласия между соперницами, не мог дать никто. И самая искусная речь не могла убедить женщин мирно делить мужчину. Особенно страдали те, которые были незаурядны, имели развитое чувство собственного достоинства и остро ощущали несправедливость. Видимо, таких женщин среди эллинок было немало, и иногда ситуация в доме с рабыней-фавориткой заканчивалась трагически. Подтверждением этому служит история величайшего героя Греции Геракла, в доме которого сложился безнадежный любовный треугольник. Геракл был женат на Деянире, дочери царя Ойнея. В юности она научилась владеть оружием и править колесницей и была достойной подругой великому герою. Деянира родила Гераклу четырех сыновей и дочь, и, когда было надо, сражалась с ним рядом. Верная, терпеливая и любящая супруга мирилась с приключениями своего любвеобильного мужа, подвиги которого не ограничивались военными, простираясь и на любовное поприще, но вот Г еракл привел в дом юную рабыню Иолу, и ситуация стала невыносимой. Иола была дочерью царя Эврита, который обещал руку своей красавицы дочери тому, кто победит в стрельбе из лука. Однако, когда Геракл одержал победу в состязании, Эврит попытался не выполнить обещания. И Геракл, убив его, силой захватил царевну, сделал своей возлюбленной, и, приведя к себе домой, потребовал от жены, чтобы она приняла ее как равную и относилась к ней с уважением. Софокл, явно сочувствуя Деянире, описывает страдания этой достойной женщины: «Жить вместе с ней — какая женщина позволила бы это, разрушив узы брака!» — восклицает Деянира и решает прибегнуть к тайному волшебному средству. Когда она была столь же молода и красива, как Иола, кентавр Несс посягнул на нее, но был убит Гераклом. Умирая, Несс посоветовал Деянире собрать его кровь, она якобы поможет сохранить любовь мужа. И отчаявшаяся Деянира, пытаясь вернуть любовь мужа, пропитывает кровью кентавра хитон, который посылает Гераклу. Однако кровь Несса, погибшего от смазанной желчью ларнейской гидры стрелы Геракла, превратилась в яд, и герой погибает в жесточайших мучениях, а Иола, злосчастная пленница, передается его сыну.

Г. Рени. Деянира и кентавр Несс

Лео фон Кленце. Афинский Акрополь

Пелика краснофигурная с изображением группы женщин и юноши

Э. Дега. Спартанские девушки, вызывающие на состязание юношей

Ж. — Д. Кур. Молодая девушка, которая ищет реку

Гибель не на поле сражения, а в результате домашних войн настигает и других прославленных своими боевыми подвигами героев. Убит в результате предводитель греков царь Агамемнон, гибнет под обломками своего обветшавшего корабля похититель Золотого руна герой Ясон (по другой версии, он покончил жизнь самоубийством). Смерть их бесславна, но общественное мнение осудило жен-мстительниц. Клитемнестра умерла от руки собственного сына «ибо боги так решили», Медея в мифологии превратилась в злобную ведьму, ночное страшилище, а Деянира, узнав о том, что стала невольной виновницей гибели мужа, закололась мечом. Так античный мужской мир карал за непокорность. И все же было в Элладе место, где женщинам позволялось быть свободными, и они широко пользовались этим правом.

СДЕЛАЙ СПАРТЕ ХОРОШИХ ДЕТЕЙ, АКРОТАТ!

В суровой Спарте — брак носил совсем иной характер. Свобода спартанок, в том числе и в любви, возмущала жителей других греческих государств, как мужчин, так и (вероятно не без опенка зависти) женщин. Поведение спартанок, их социальная активность и независимость расценивались политиками как вызов закону и порядку, господствующих в других греческих полисах. Афинянки называли спартанок похотливыми женами легкого поведения, плодящими тупых воинов, а в ответ получали — «безмозглых кукол, заключенных гинекей, как на Востоке, без всякого понимания дел мужа». Не правы были ни те ни другие, но бесстыдство жительниц Спарты было притчей во языцех, и объясняли его, прежде всего, воспитанием, которое они получали.

«...А впрочем, спартанке как скромной быть, когда /с девичества, покинув терем, делит она палестру с юношей и пеплос/ ей бедра обнажает на бегах.../ Невыносимо это… Мудрено ль, что вы распутных растите», — ворчал о прекрасной Елене, из-за которой началась Троянская война, отец Ахилла Пелей (Еврипид. Андромаха). И не случайно, вероятно, была спартанкой Клитемнестра, осмелившаяся убить своего мужа Агамемнона.

Впрочем, выражать свои чувства в лицо не решались. Наравне с мужчинами участвовали спартанки в атлетических упражнениях, были спортивны и сильны физически. Одной из таких спартанских могучих замужних дам, по имени Лам-пито, героиня комедии Аристофана «Лиситрата» делает комплимент, говоря, что та «быка задушит», на что спартанка без ложной скромности бесхитростно отвечает: «Ну, еще бы нет! Не зря ж борюсь, я бегаю и прыгаю!» Вступить в дискуссию с подобной дамой интеллектуально, но не физически развитому афиняну было просто опасно. Кроме того, он мог потерпеть поражение и в споре. Спартанки славились исключительным остроумием. Парируя упрек одной афинянки, что они «единственные из женщин, которые правят мужами», некая Горго, ответила: «Но ведь мы единственные и рождаем мужей!»

Возмущало добропорядочных афинян и то, что спартанские девушки (кстати на редкость хорошо сложенные) показывались во время процессий обнаженными. Но законодатель Ликург дал исчерпывающее объяснение этих шокирующих выступлений. Он сказал: «Это для того, чтобы девушки, следуя обычаям мужчин, нисколько не уступали им ни силой тела, ни здоровьем, ни твердостью души, ни честолюбием. Мнение же толпы они презирают». Все было верно, но женщины, кроме того, превосходили своих выросших в казарме мужей-воинов и духовно, что также объяснялось их воспитанием, так как в его программу наряду с физическими упражнениями входили и какие-то элементы обучения музыке, а, возможно, также чтению и письму.