произошло с тобой за эти годы и было ли у тебя в жизни счастье и удача, которых ты заслуживаешь… Я вижу, что ты жената, и мне интересно, есть ли у тебя сейчас семья, и по твоему письму я вижу, что ты все та же милая девушка, какой была всегда, как будто ты разговариваешь со мной. Думаю, мы написали друг другу несколько писем после того, как ты уехала из Эшвилла, и даже после того, как ты уехала на запад, но я потерял твой адрес и не смогл его найти. Поэтому снова получить от тебя весточку, все равно что вернуть друга, которого, как кажется, потерял навсегда, и я надеюсь, что теперь ты не забудешь меня, и будешь писать мне несколько строк раз в год или около того и сообщать, как у тебя дела. Да, я помню почти все, что произошло за те несколько недель в Эшвилле, хотя и забыл о прыжке через изгородь и порванных брюках, но это я тоже помню, раз уж вы об этом заговорили. [Миссис Френч рассказывает, что однажды вечером летом 1921 года Вулф так долго разговаривал на крыльце эшвиллского пансиона, где она остановилась, а потом резко ушел, перепрыгнул через живую изгородь, споткнулся и порвал брюки на коленке, яростно ругался и постеснялся позвонить туда снова].

Я не могу много рассказать тебе о своей жизни с тех пор. Я бы предпочел услышать о твоей. Могу сказать, что после встречи с тобой я три года учился в Гарварде, некоторое время скитался по стране, приехал в Нью-Йорк и получил работу преподавателя в Нью-Йоркском университете, уехал за границу и скитался по Европе, живя в одной стране за другой в течение трех или четырех лет, тем временем возвращаясь сюда, чтобы снова преподавать, когда у меня не оставалось денег, и наконец после большого количества путаницы, волнений, метаний и несчастий, таких, какие знакомы большинству молодых людей, я полагаю, несколько лет назад начал находить себя и начал писать. Моей первой книгой стала огромная книга под названием «Взгляни на дом свой, Ангел», которая вышла два или три года назад и имела достаточно большой успех не только у нас, но и в Европе. … Я не думаю, что тебе стоит ее читать, потому что очень многие люди на родине и на Юге были шокированы ею, хотя я и не предполагал, что кто-то будет шокирован, и у меня не было намерения шокировать или оскорбить кого-либо.

С тех пор я написал несколько коротких рассказов, два из которых вышли в журнале «Скрибнерс» в прошлом году. За один из них, он вышел в апрельском номере за 1932 год, мне посчастливилось получить приз «Скрибнерс» за лучший короткий рассказ. В этом году в журнале «Скрибнерс» выйдут еще две или три коротких рассказов… и в настоящее время я работаю днем и ночью, изо всех сил стараясь закончить еще один из огромных романов. «Скрибнерс» выпустит его осенью, нынешнее название – «Время и река» [Вулф все еще рассматривал «Время и реку» в качестве альтернативного названия для всей «Ярмарки в Октябре»], хотя, конечно, оно может быть изменено. Вот и все, что я могу тебе рассказать. Я очень много работаю и веду очень тихую жизнь в Бруклине и почти ничего не вижу из литературной жизни, о которой так много слышу. Я понимаю, что мои книги создали себе репутацию, что меня считают успешным, но я почти ничего об этом не знаю, так как очень мало куда-то хожу и постоянно работаю. Но когда эта очередная грандиозная работа будет закончена, я отправлюсь в очередное большое путешествие, возможно, сначала в Европу, а потом, если заработаю денег, вернусь, чтобы увидеть те части этой страны, которые я еще не исследовал. Это означает Запад, и когда я поеду на Запад, я обязательно разыщу тебя.

В последний год или около того за мной охотились люди из Голливуда, чтобы я поехал работать в кино, и даже предлагали мне больше денег, чем, как я полагал, есть на свете. Полагаю, именно поэтому я не согласился. Я не мог поверить, что это правда, и, кроме того, я не думаю, что смогу сделать для них что-нибудь путное, поскольку мне всегда приходилось писать то, что я хочу написать, и то, о чем я знаю, и я не знал бы, как начать писать фильм.

Я потратил все деньги, которые когда-либо заработал, но меня не очень волнуют деньги, если я могу сделать только хорошую работу, и, возможно, если то, что я сделаю, будет хорошо, я заработаю еще немного денег. Это все, что я могу написать тебе на данный момент, и прости меня за то, что я так много говорю о себе, но твое письмо было таким добрым и дружелюбным, и ты, кажется, была так рада услышать, что я добился небольшого успеха, что мне захотелось рассказать тебе об этом немного больше. Просто надейся и старайся, чтобы у меня получилась прекрасная работа над этой книгой, потому что сейчас она значит для меня больше всего на свете, и я считаю, что человек не может быть счастлив, если он не может любить и гордиться работой, которую делает. А теперь, Лора, когда я вывалил на тебя всю эту довольно неинтересную информацию, я хотел бы, чтобы ты написала и рассказала мне о себе, потому что, если ты хочешь узнать обо мне, я надеюсь, когда-нибудь ты найдешь это в моих книгах, если они будут хорошими, но, если я хочу узнать о тебе, а я очень хочу, тебе придется написать или рассказать мне об этом самой.

Ты, конечно, знаешь, что я желаю тебе всего самого доброго и счастливого, что только может быть у человека. Я был так счастлив снова получить от тебя весточку и теперь шлю мой самый теплый привет и наилучшие пожелания здоровья и успехов.

P.S… Лора, в своем письме ты говоришь обо мне как о высоком и гордом молодом человеке, когда ты меня знала и когда мне было девятнадцать лет. Так вот, я такой же высокий, как и раньше, может быть, даже немного выше. Я не думаю, что я такой гордый, как раньше, и, честно говоря, я должен добавить это замечание, которое пришло мне в голову, когда я заканчивал письмо. Боюсь, моя внешность сильно изменилась с тех пор, как ты меня видела, и, вероятно, не в лучшую сторону, хотя я не думаю, что сильно изменился