Я мысленно ругаю себя. Хотя я ещё только набираюсь опыта, но не стоит так громко проявлять свои эмоции. Мне по-прежнему нужен самоконтроль.

Я вытираю руки и смахиваю волосы со лба.

– Как проходят твои тренировки с Джоной? – спрашивает Тиффани. Она почувствовала, что мне неловко, и сменила тему. Это радует.

– Всё отлично, – отвечаю я.

– У тебя получается заставить его делать что-то, не двигаясь самой?

– Пока нет.

– Ещё получится, – говорит она с улыбкой. – Ты уже многого добилась. Я горжусь тобой.

Гордится? Она всерьёз?

– Эмм… спасибо.

Я улыбаюсь ей в ответ, понемногу привыкая к этому действию. Оно больше не вводит меня в ступор, став почти… привычным. Все вокруг так делают, и, поскольку я пытаюсь вписаться, я тоже привыкла к этому.

– Не за что, – отвечает Тиффани.

Я бросаю взгляд на часы, висящие над огромной стойкой.

– Чёрт, я опаздываю! – в ужасе кричу я, закрываю кран и вытираю руки о первое попавшееся полотенце.

– На тренировку?

– Да. Я должна была встретиться с Джоной десять минут назад! – Я отмечаю нотки раздражения в своём голосе. Как странно: эта ситуация не угрожает моей жизни – так с чего я так разволновалась?

Я оглядываю гору грязной посуды. Видимо, я совсем потеряла счёт времени. Я должна была уже давно покончить с этим. Я зарываюсь лицом в ладони.

– Я домою, – говорит Тиффани.

– Точно?

– Точно. – Она улыбается. – Иди. Выкатывайся отсюда. Всё в порядке.

– Спасибо! – Я припускаю вдоль длиннющей комнаты и через три минуты, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, добираюсь до тренировочной площадки и убираю с лица прилипшие волосы.

– Ты опоздала. – В голосе Джоны не чувствуется раздражения, но он явно требует уважения.

– Знаю. Простите. Я… – Я обрываю себя на полуслове. Не важно, чем я занималась. Я опоздала, и это моя вина.

– Пунктуальность очень важна, Холлис, – говорит Джона своим обычным добрым тоном.

– Да, сэр. Понимаю. Такое больше не повторится.

– Отлично, тогда начнём.

Я принимаю привычную позицию, становясь прямо напротив него и подняв руки, и заставляю себя испытать покалывающую силу. Джона замирает. Идеальная статуя, не способная пошевелить ни единым мускулом.

– Отлично, – говорит он. – Сегодня будем развивать твою мелкую моторику. Я уже объяснял тебе раньше, что это предполагает небольшие задания, требующие особо тщательных движений кончиков пальцев. Ты должна выполнять их, при этом не теряя контроля надо мной.

– Да, сэр, – отвечаю я.

Но сказать проще, чем сделать. За короткое время, проведённое вместе, я это уже поняла. Эта сила сама по себе не простая штука, но меня вдохновляют мои успехи. Каждое занятие даёт мне возможность управлять собой, и это привычное для меня состояние. Рада, что способность контролировать себя не ушла из моей жизни. Правда, теперь она в другом виде.

– Попробуй завязать мне шнурки, – говорит Джона.

Я взглянула вниз – и чуть не рассмеялась. Шнурки у него развязаны. Этот человек всё готовит заранее. Я напрягаю пальцы и, сделав глубокий вдох, сосредотачиваюсь на своих конечностях, приседаю и заношу пальцы над своими шнурками. Джона повторяет мои действия, как будто мы пара синхронных танцоров. Мои пальцы зависают в воздухе, беспомощно царапая его левый ботинок и не захватывая шнурков.

– Вспомни, что ты чувствуешь, когда завязываешь собственные шнурки, – подсказывает Джона. – Сосредоточься на этом.

– Поняла.

Я снова шевелю пальцами, на этот раз более уверенно. Джона подхватывает шнурок, и спустя пару мгновений в его руках оказывается плотный узел. Джона хмыкает.

– Попробуй развязать.

Я концентрируюсь, направляю все силы на кончики пальцев и хватаю шнурки, но в итоге узел у меня получается ещё более запутанный.

– Не могу.

Я вздыхаю и поднимаюсь, шаркая туфлями по мату. Я всего лишь пытаюсь завязать шнурки. Но почему-то привычный и знакомый с детства навык вдруг стал недоступным. Не понимаю.

Я взмахиваю рукой, и тело Джоны расслабляется. Он подаётся вперёд, освобождённый от плена моей силы.

– Для первого раза получилось отлично, – говорит он.

– А как заставить вас делать что-то, не делая этого самой? – спрашиваю я. – Тогда я смогу просто сказать «завяжи шнурки» – и вы подчинитесь.

– Тонкая моторика очень важна, – поясняет мой учитель. – Тебе нужно отточить этот навык.

– Но если я смогу сказать кому-то сделать что-то, тогда…

– А если не сможешь?

– Вы о чём? – Я нахмурившись смотрю на него.

Если я не смогу управлять кем-то? Он просто не понимает. Я и не собираюсь. Я хочу научиться управлять этим недугом, чтобы покончить с ним.

– Твоя сила нестабильна, – говорит Джона. – Она очень мощная и порывистая, и единственный способ всецело управлять ею – это овладеть всеми аспектами.

– Видимо, да, – соглашаюсь я, бродя взглядом между матом и краем платформы. Джона смог привести убедительный довод.

– Конечно, твоё стремление подчинить себе самую могущественную часть своей способности весьма почётно, но это может стать опасным, если ты не овладеешь базовыми вещами.

– А завязывать шнурки – это база? – уточняю я. Мне кажется, что Джона не в полной мере понимает трудность этой задачи.

– Да. Завязывать шнурки – базовый навык, – благодушно отвечает он.

– Ясно. Что дальше?

Джона улыбается и указывает на угол платформы:

– Может быть, отрежешь ломтик хлеба?

К моему ужасу, он достаёт огромный нож. Он сверкает в ярком свете, и желудок сжимается. Я отступаю на несколько шагов.

– Вы спятили?! Я могу ранить вас. – Я начинаю паниковать. – Я ещё не могу полностью управлять этим. Что, если моя сила схватит вас и… – Я замолкаю. Я даже не могу произнести это вслух. И снова перед глазами всплывает мужчина из центра тестирования. – Джона, я могу ранить вас.

– Тем больше поводов сосредоточиться на твоей способности и отточить твою мелкую моторику, – говорит он.

Я не свожу с него глаз. Сам факт, что этот человек настолько верит в меня, доверяет мне, совершенно сбивает с толку. Учитель кажется абсолютно спокойным.

Я качаю головой и скрещиваю руки на груди:

– Я могу порезать вас.

– Но ты не порежешь.

– Но Джона, я…

– Холлис.

Я открываю рот, чтобы возразить, но протест увядает.

– Ладно. – Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Я справлюсь.

С напрягшимися пальцами я направляюсь к Джоне, беря его под свой контроль. Я опускаюсь на колени и хватаю воздух, Джона повторяет каждое моё движение. Он берёт вилку с тарелки, и я совершаю колющее движение. Вилка протыкает подсохший ломтик сильнее, чем хотелось бы, и скребёт по тарелке, издавая высокий мерзкий звук. Я морщусь.

Действуя более осмотрительно, я поднимаю другую руку Джоны над ножом. Прибор опускается и касается хлеба. Я двигаю рукой вперёд и назад, и