– Как скажешь, – со столь же фальшивым равнодушием ответила Сабина.

Когда дверь за Тётей Мотей закрылась, Бобик произнёс деловито:

– Это может быть шантаж! Знаешь, компаньон моего папы…

Сабина засопела.

– Я только хотел сказать…

– Лучше ничего не говори, – оборвала она его, и в этот момент вспомнила розу, воткнутую в калитку. Её пронзила дрожь.

В доме номер тринадцать на улице Конец Света происходили весьма странные вещи.

– Ты чего молчишь? – поинтересовался Бобик, рассматривая крылатого динозавра, которого только что слепил.

– Я не молчу, я думаю, – машинально ответила Сабина.

И в самом деле, мозг Сабины работал на самых высоких оборотах, производя анализ всех подозрительных совпадений.

– А вот это очень даже неплохо получилось, – снова раздался за спиной Сабины голос Тёти Моти, теперь уже совсем бодрый.

Тётя с одобрением закивала, глядя на новые фигурки.

– Никогда не пытайтесь никому подражать, – добавила она. –  Будьте оригинальными!

Сабина посмотрела на стол, где рядком стояли её собаки-страшилки, удивительно напоминающие Текилу.

– Ну да… с птицами у меня как-то не пошло… – попыталась она объясниться.

– Вот и славно. Птиц оставь Павлине. – Тётя Мотя явно вернулась в свою нормальную кондицию. – Она бросила взгляд на динозавра, вылепленного Бобиком. – Ну а ты… Тебе лучше попробовать рисовать.

К удивлению Сабины, Бобик вовсе не обиделся. Насчёт рисования тётя попала в самую точку – Сабине сразу же вспомнился шарж Бобика на физкультурницу, которую в школе все называли Штангой.

Тётя Мотя улыбнулась и положила руку на плечо племянницы.

– Да, моя дорогая, быть тебе художником! – сказала она.

Сабина при этом слове съёжилась. Ведь Тётя Мотя, к сожалению, была не в курсе, что в будущем Сабина собиралась стать бухгалтером и жить в нормальном доме, где по вечерам вся семья смотрит телевизор, а по субботам ходит в супермаркет за покупками.

– Таким же, как Павлина… – тем временем завершила свою мысль Тётя Мотя, и на её лице снова появилось выражение задумчивости.

Глава 12, о том, как собаки превращаются в китайских драконов, а также о местной политике и Плечеголове в роли спасителя

Сабина с лёгкой досадой смотрела на разноцветных птиц, которых хозяйка галереи расставила на полке (вняв совету Бобика, она занесла в галерею небольшую партию).

– Ты как раз вовремя, – сказала пани Йоля, заметив через окно туристов.

Сабина тихонько кашлянула.

– Раз они так хорошо продаются, то почему же тогда… – вырвалось у неё.

Пани Йоля вытащила из ящика стола тюбик клея и начала приклеивать ценники.

– Твоя мама не отвечает на звонки, – произнесла она подозрительно, и лицо её приобрело какое-то лисье выражение.

– Мама занимается проектом Европейской унии, – гордо сообщила Сабина и добавила: – Поэтому занята с утра до вечера – много работы, большие деньги… Ну я завтра ещё загляну, – сказала она уже в дверях.

У витрины группа туристов, то ли китайцев, то ли японцев, обсуждала сувениры.

На противоположной стороне площади с коробкой разноцветных собак-страшилок сидел Бобик.

– Йес, зэй лук лайк чайниз дрэгонс[4], – объяснял он с причудливым акцентом, и потенциальные покупатели кивали в знак согласия.

– Оу, хир камз зэ афтер! – закричал он при виде Сабины. – Хёр мазер из Павлина Трубач, ху мэйкс зэ бёрдс[5].

– So young[6], – прокомментировала пожилая женщина с огромным фотоаппаратом на шее.

Сабина скромно улыбнулась и позволила себя сфотографировать на фоне фигурок, которые – если приглядеться к ним внимательнее – действительно напоминали китайских драконов.

– They bring good luck[7], – сказала она, принимая деньги у маленького сухонького старичка.

– Что здесь происходит? – Голос, загремевший над головой Сабины, заставил её вздрогнуть, а Бобика побледнеть. – И кто это здесь занимается торговлей? – продолжал субъект в мундире муниципальной полиции. Толпа туристов сразу поредела.

Сабина подняла голову. Представитель закона выглядел очень недовольным.

– Я, – ответила девочка, стараясь совладать с дрожью в коленках. – Меня зовут Сабина Трубач…

– Где твои родители? – мужчина огляделся по сторонам.

– Сабина Трубач, значит… – повторил кто-то за спиной Сабины, и этот голос показался ей удивительно знакомым.

Она повернулась и почувствовала, что уверенность снова к ней возвращается. У скамейки стоял не кто иной, как Плечеголов, тот самый, с которым в прошлом году они совершили памятную сделку в зоомагазине. Только на этот раз не было ни фирменных штанов «Адидас», ни толстой золотой цепи на шее. Теперь на нём красовалась форма муниципального полицейского.

– Нам везёт друг на друга! – Сабина во весь рот улыбнулась Плечеголову (а тот, как ни странно, вовсе не выглядел особенно растроганным). – Только на этот раз я не покупаю, а наоборот.

Плечеголов издал тихое скрежетание, видимо вспомнив покупку крысы.

– Здесь нельзя торговать, – сказал он, прикладывая явное усилие, чтобы сохранить серьёзный тон (и это не ускользнуло от внимания Сабины).

– Я здесь не торгую, – объяснила она, – я зарабатываю на жизнь.

– Как это «на жизнь»? – Плечеголов округлил глаза. – Не понимаю…

– Ребёнок зарабатывает средства на проживание торговлей в недозволенном месте, – расшифровал его напарник.

– Место, может, и недозволенное, но где же ещё продавать сувениры? – выпалил Бобик, который после первого шока быстро пришёл в себя.

Плечеголов снова издал скрежетание и сказал что-то на ухо своему товарищу.

Переговариваясь вполголоса, они не заметили, как рядом появился молодой человек с микрофоном в сопровождении оператора и фотографа.

– Казик Сенсацкий, – представился тот. – Гражданская журналистика.

– Как мило, что у нас тут представители прессы, – мгновенно отреагировала Сабина.

– Лучше вам выбрать другой объект, – предложил молодому человеку напарник Плечеголова, а сам Плечеголов послал Сабине грозный взгляд.

Молодой человек с интересом заглянул в стоявшую на скамейке коробку, где осталась последняя фигурка.

– Сколько это стоит? – спросил он.

– Двадцать злотых, – решительно ответил Бобик.

Плечеголов заскрежетал, а его товарищ вынул из кармана блокнот и угрожающе поблёскивающую ручку.

– Почему вы нарушаете закон? – деловито спросил журналист, обращаясь к Бобику.

Бобик нахмурился, а Сабина, распрямив плечи, пошла в наступление.

– Мы вовсе не нарушаем закон. Я формирую свой каникулярный фонд, – заявила она решительно. – И не позволю зарабатывать на себе нечестным торговцам!

Плечеголов в очередной раз заскрежетал, а его коллега зашёлся в приступе кашля.

– Ты не могла бы немного детализировать… ну то есть выразиться поточнее? – журналист подсунул Сабине микрофон.

– Я прекрасно понимаю слово ДЕТАЛИЗИРОВАТЬ, не объясняйте мне как маленькой, – сказала в камеру невысокая худая девочка с острым, напоминающим птичий клюв носом. – А если ПОТОЧНЕЕ, то вон там, в галерее, работы моей матери Павлины Трубач продаются по двадцать пять злотых, в то время как на руки она получает всего лишь десятку