Здравствуй, ты теща гордливая, теща ломливая!

Ты отдашь ли за меня дочь свою любимую

Чайну Чусовну, лебедь белую?

Добром отдашь – так добром возьму,

Добром не отдашь – возьму силою.

Высылай девять сыновей во чисто поле,

Буду я, Хотен, с ними биться-ратиться».

Испугалась Офимья вдова Чусова,

Посылает девять сыновей своих на Хотенушку:

«Ой же вы еси, сыны добры молодцы!

Подите укротите сына Блудова».

Отвечают ей сыны добры молодцы:

«Ай же ты, свет государыня наша матушка!

Нам ведь у Хотена взять нечего,

А он у всех у нас возьмет наши буйны головы.

Он, Хотен, – сильный, могучий богатырь,

Илья Муромец ему названый брат,

Они с дружиной своей богатырскою

Порубили под Киевом поганых татаровей,

Избавили Киев от беды неминучией».

Осердилась вдова Офимья Чусова:

«Уж я лучше бы родила девять камней,

Бросила бы камни во сине море,

Кабы в море те камешки выросли,

А бежали бы корабельщики по́ морю,

Набежали бы на ту гряду каменную,

И разбило бы тех корабельщиков, —

Кабы легче было бы моему ретиву́ сердцу».

Брала она золотой казны много-множество,

Пошла по городу Киеву,

Наняла на ту казну силу ратную,

Силу ратную три тысячи,

Посылала на Хотена в чисто поле,

Воеводами слала трех сыновей своих Чусо́вичей:

«Убейте Хотена во чистом поле,

Отрубите ему буйну головушку».

Едут сыновья, сами плачут:

«Уж ты, свет государыня наша матушка!

Не побить нам Хотенка на чистом поле,

Потерять нам свои буйны головы.

Ведь когда был обсажен стольный Киев-град,

Побил он злых поганых татаровей».

В ту пору завидел Хотенушко в чистом поле

Силу ратную Чусову,

Поехал к силе, сам спрашивает:

«Уж вы гой еси, сила Чусова!

Вы невольная сила, или наемная?»

Отвечала ему сила Чусова:

«Мы сила вольная всё наемная».

Тут начал Хотен по силе той похаживать,

Сабелькой острой помахивать,

Прибил всю силу до единого.

Трех братьев Чусовых живьем взял,

Живьем взял, волосами связал,

Волосами связал, к стремени привязал,

Привез к своему белу шатру.

Ждала Офимья силу из чиста поля,

Не могла она силы дождатися.

Наняла опять силы три тысячи,

Посылает еще трех сыновей воеводами.

Едут сыновья, сами плачут:

«Уж ты, свет государыня наша матушка!

Не побить нам Хотена на чистом поле,

Потерять нам свои буйны головы».

Завидел их Хотенушко в чистом поле:

«Вы вольная сила или невольная?»

Отвечает ему сила Чусова:

«Мы вольная сила всё наемная».

Начал он по той силе похаживать,

Сабелькой острой помахивать,

Прибил всю силу до единого.

Трех братьев Чусовых живьем взял,

Живьем взял, волосами связал,

Привез к шатру своему в чистом поле.

Ждала Офимья силу из чиста поля,

Не могла опять силы дождатися.

Опять пошла с золотой казной по Киеву,

Наняла еще силы три тысячи.

Шлет последних трех сыновей воеводами.

Едут сыновья, сами плачут:

«Уж ты, свет государыня наша матушка!

Не побить нам Хотена, могучего богатыря,

Потерять нам свои буйные головушки».

Завидел Хотенушко и эту силу в чистом поле:

«Вы вольная сила или невольная?»

Отвечает ему и эта сила Чусова:

«Мы вольная сила всё наемная».

Начал Хотен и по этой силе похаживать,

Сабелькой своей острой помахивать,

Прибил и эту силу всю до единого.

Трех братьев Чусовых живьем взял,

Живьем взял, волосами связал,

Свез к своему белу шатру.

Ждала Офимья силу из чиста поля,

Не могла она силы дождатися.

Пошла сама к Хотенку сыну Блудову:

«Уж ты гой еси, Хотенушко сын Блудович!

Ты возьми мою Чайну, лебедь белую,

Ты отдай мне девять сынов моих».

Говорит тут Хотенушко сын Блудович:

«Уж ты гой еси, Офимья Чусова жена!

Мне не надобно твоей Чайны, лебеди белоей.

Выкупай-ка ты своих сынов, добрых молодцев,

Ты обсыпь-ка мое копье долгомерное

Златом-се́ребром, каменьями драгоценными.

А не выкупишь – сынов твоих смерти предам».

Привезла тут Офимья Чусова жена

Сорок телег злата-серебра, скатна жемчуга,

Обсыпала Хотенково копье долгомерное, —

Не хватило у нее одной четверти.

Говорит тут Офимья Чусова жена:

«Уж ты гой еси, Хотенушко сын Блудович!

Ты возьми мою Чайну, лебедь белую,

Ты отдай мне девять сынов моих».

Отвечал ей Хотенушко сын Блудович:

«Мне не надобна твоя Чайна, лебедь белая,

Уж ты всё обсыпь златом-серебром,

Златом-серебром да скатным жемчугом,

Я отдам тебе девять сынов твоих».

Говорит тут Владимир-князь стольнокиевский:

«Уж ты гой еси, Хотенушко сын Блудович,

Славный богатырь русскиий!

Ты возьми у нее Чайну, лебедь белую».

Отвечал князю Хотенушко сын Блудович:

«Я возьму у нее Чайну, лебедь белую, замуж,

Не за себя возьму, за слугу моего, за парубка».

Говорил ему Владимир стольнокиевский:

«Уж ты гой еси, Хотенушко сын Блудович!

Ты возьми ее за себя замуж,

Она ведь, Чайна, не худого роду, княженецкого».

Отдавал тут Хотенушко девять сыновей Чусовых,

Взял Чайну прекрасную за себя замуж.

Ставр Годинович

Старина тридцать вторая. На пиру у князя Владимира богатырь Ставр Годинович хвастает своей женой Василисой Микуличной (младшая дочь Микулы Селяниновича). Князь Владимир заточает его в погреб. Василиса Микулична приезжает вызволить мужа.

Во стольном городе во Киеве

У ласкова князя у Владимира

Еще было пированье-почестный пир

На многие князья и бояре,

И на русские могучие богатыри.

Все на пиру наедалися

Все на честно́м напивалися,

Все на пиру порасхвастались:

Кто хвалится добрым конем,

Кто хвалится широким двором,

Кто отечеством, кто молодечеством,

Иной хвалится селами с приселками,

Иной городами с пригородками.

Только молодой Ставр сын Годинович

За столом сидит, ничем