Глори схватила перочинный нож с его ладони и сунула себе в рукав.

– Убери от меня свои грязные лапы, ворюга, – резко сказала она и отвернулась.

– Глори, ну ты должна мне поверить… Я ж у тебя ничего не крал, точно. И из лавки тоже, прям ничего и пальцем тама не тронул. Это ж совсем разное: воровство-то и…

– ЛЖЕЦ! – накинулась на него Глори. Непонятно откуда в глазах у нее снова возникли слезы, и она смахнула их резким отчаянным движением. Раз он соврал про перочинный ножик, она начала сомневаться абсолютно во всем. – Ты что же, вообще про все соврал? Про наводнение? Это тоже была ложь? Ты заставил меня подумать, что я вот-вот погибну! А твои дурацкие истории про сокровища? Чепуха про горячие осколки, прошлое, про твоего папу… И… И про птицу? – пискнула Глори, когда Сорока приземлилась у ее ног. Девочка схватила ее и подняла. Та была растрепана, перья торчали в разные стороны, а взгляд казался каким-то совиным и печальным. – О нет, и ты туда же, Сорока? – воскликнула девочка и уткнулась носом во взъерошенные перья, ее голос снова сменил цвет с красного на голубой. – Спица, ну как ты мог?

– Я не врал! – сказал Спица почти со всей уверенностью. На секунду он задумался, вспомнив об истории про монетку одной очень богатой дамы, которую рассказал под мостом, но все же решил, что, возможно, и это была правда, просто пока несбывшаяся. – Я ж ни словечка за всю жизнь-то не соврал, – уверил он и начал быстро креститься обеими руками.

– Тогда докажи, – потребовала Глори.

– КАК? – Спица постучал пальцами по вискам и закрутился на месте. Как он мог доказать, что все его слова честны? – Мне ж больно врать. Правда больно-то.

Вот тута, – сказал он и ткнул себя в грудь. – А еще вот тута. И тута. – Он добавил голову и живот. – Я ничегошеньки-то не украл у тебя, я ж просто, ну, взял нож твоего папы напрокат, взял тока на время вещи из лавки, а люди-то, они ж скоро взаправду погибнут, И ОДИН Я С ЭТИМ НЕ СПРАВЛЮСЯ. Все погибнут! И Па, и ты… – Спица вытер нос рукавом. – Просто остановися и подумай об этом, а, хоть секундочку-то, Глори.

– Подумать? Да я только этим и занимаюсь, дурак ты такой! – ответила Глори. Она закусила губу и поднялась на крыльцо ювелирной лавки. Дождь лил стеной. Что если ей и правда стоит на секунду остановиться? С тех пор как Глори увидела папин перочинный ножик, вынутый из кармана Спицы, она только и делала, что бежала. Не особо похоже, что она все это время стояла и думала, так ведь?

– Если ты говоришь правду, – сказала она раздраженно, – ты же можешь это доказать, да? – Глори подумала, уловит ли он нотки последней надежды в ее словах, какого бы цвета они ни были.

Изнутри о стекло двери стукнулась табличка «Закрыто».

Глори застыла.

Спица навострил уши.

– Да, офицер Покет. Прямо сейчас они возле моей лавки. И сразу двое, голубчики. Вернулись закончить начатое…

Спица отстранил Глори и смело открыл дверь.

– Миссис Скор? Положите подсвечник, ну.

Как загнанная в угол собака, миссис Скор обнажила зубы и зарычала. Она прижимала к груди телефонную трубку, запутывая длинный извивающийся провод в нитках бус.

– Ваша трость-то, она ж каждым своим кусочечком готова и, как говорится, тока ждет своего часа. Правда ж, Глори?

– Спица! – воскликнула девочка. Он стоял напротив миссис Скор, выставив грудь вперед и заложив руки за спину, как директор школы. – Миссис Скор, я не уверена, но, возможно, он вор…

– Я ПРОСТО КАЖУСЯ ВОРОМ! – громко прервал ее Спица и указал на свою рваную одежду. – Я выгляжу как вор, значится, чтобы подслушивать их, этих-то, ну, жуликов, у которых заговоры всякие и сплетни про вас, вишь. А трость ваша, она-то припрятана, да, в надежном месте, миссис Скор. Тока не могу пока сказать, в каком же. – Сквозь открытую дверь он посмотрел на нескончаемый поток пешеходов, прячущихся под зонтами. – Слишком уж тута много лишних ушей, ну, если вы понимаете. – Спица приблизился к миссис Скор и постучал пальцем по кончику носа. А потом повернулся к Глори и одними губами произнес: «Я могу это доказать, да».

Глори совершенно онемела, не в силах вымолвить ни слова.

Миссис Скор выронила трубку телефона и достала из рукава шелковый платочек, чтоб прикрыть им рот. Она отняла его только для того, чтобы крикнуть Глори:

– Где она? Где трость? Неси ее мне НЕМЕДЛЕННО!

– Тута еще одно незаконченное дельце с этим, э-э, подсвечником, – сказал Спица.

– Хм. Он имеет в виду телефон.

Злобно хмыкнув, миссис Скор принялась нервно распутывать провод, и по полу запрыгали жемчужины из порванных бус, напоминая капли холодной воды на раскаленной сковороде. Она сменила тон и заблеяла в трубку так, как подобает обращаться к баснословно богатым покупателям. «Офицер Покет, милый мой друг…» Она отвернулась от детей и пробормотала что-то про долгий день и про то, что за воров приняла поздних покупатели, которых застал проливной дождь. Затем она вернула телефон на прилавок, повернулась к Глори и прошипела: «Принесешь трость в галерею к восьми. Или познакомишься с обещанной сточной канавой».

Спица вышел из лавки с невозмутимым видом, схватив по пути потрясенную Глори за рукав. Она попыталась высвободиться, но он все шел и шел вперед, мимо часовой башни, прямо к реке, и казался гораздо выше, чем прежде.

– Спрятанная трость? Ты что, снова солгал? – спросила она, не понимая, что он только что сделал. – Тебе что, так просто соврать? А вот здесь разве не болит? Вот тут? – Глори попробовала ткнуть его в живот, но еле поспевала за ним. – Где там у тебя еще болит? Вот здесь? – Она шлепнула его по мокрой шевелюре. – СПИЦА! Так ты лжец или нет? Ты говорил, что сможешь доказать, что это не так!

Когда они добрались