Император не понял насмешки фельдмаршала и наградил Николева.

Альпийские горы

Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры. Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вёл в последний поход своих чудо-солдат Суворов.

Трудно солдатам в походе. Вьюга. Снегопад. Непогода. Путь дальний, неведанный. Горы. Холодно, голодно солдатам в пути. Идут, скользят, срываются в пропасти. Тащат тяжёлые пушки, несут пообмороженных и хворых своих товарищей.

А кругом неприятель. Пройдут солдаты версту – бой. Пройдут ещё несколько – бой.

Пробивается русская армия сквозь горы и неприятеля. Совершает Альпийский поход.

Трудно солдатам в походе. В середине пути один из полков не выдержал.

– Куда нас завели? – зароптали солдаты. – Не пойдём дальше!

– Суворов из ума выжил!

– Назад! Поворачивай! Назад!

К полку подъехал Суворов.

– Хорошо, – произнёс фельдмаршал. – Ступайте. Не нужны мне такие солдаты. Не русские вы. Ступайте.

– Как так – не русские! – возмутились солдаты.

– Русский всё одолеет. Русскому всё нипочём! – ответил Суворов. – Прощайте. – Повернул коня и молча поехал в горы.

Солдаты опешили. Не ожидали такого.

– Братцы! – выкрикнул кто-то. – Да что же это, а? Братцы! Мы ли не русские?!

– Русские! Русские! – понеслись голоса.

Зашумели солдаты, задвигались, подхватили ружья, подняли носилки с ранеными и нестройно, торопясь и толкаясь, бросились вслед за фельдмаршалом.

Высоки Альпийские горы. Здесь крутые обрывы и глубокие пропасти. Здесь неприступные скалы и шумные водопады. Здесь вершины покрыты снегом и дуют суровые леденящие ветры.

Через Альпийские горы, через пропасти и стремнины вёл своих чудо-солдат фельдмаршал Суворов.

Туча

Сен-Готард. Узкая, извилистая тропа ведёт к перевалу. А там, по ту сторону гор, новые тропы, новые пропасти и стремнины.

Неприступной вершиной стал Сен-Готард на пути у русских. Укрепились на перевале французские войска, перекрыли дорогу. Дважды ходили солдаты на штурм и дважды были отбиты.

Суворов приказал штурмовать в третий раз.

Выделил фельдмаршал группу солдат для обходного манёвра. Назначил старшим молодого генерала, любимца своего, князя Петра Багратиона.

– Ну, с Богом, – перекрестил их Суворов.

Поползли солдаты по уступам и скалам в обход Сен-Готарда, так, чтобы ударить противнику в спину. Поднялись уже до самых вершин, да только были замечены вдруг французами. Открыли французские стрелки ураганный огонь. Остановили русских.

Сорвалась атака. Отдал Багратион приказ спускаться назад. Сползают солдаты вниз по отвесным скалам. Не торопятся, знают – не похвалит Суворов.

И правда. Скинул фельдмаршал шляпу, машет, кричит что-то Багратиону. Вздрагивает на голове суворовский хохолок, словно и он, как фельдмаршал, гневается.

– Шибче, шибче спускайся! – кричит Суворов и тычет шляпой в хмурое небо.

Смотрят солдаты – наплывает из-за гор на Сен-Готард чёрная туча. Смотрит на тучу и Багратион, однако не торопит солдат спускаться. Обволокла туча уступы и скалы, скрыла русских солдат.

– Побьются в тумане, – бранится Суворов. – Эх, медленно, не по-моему водит войска Багратион!

Волнуется фельдмаршал. Прождал несколько минут:

– Ну как, не вернулся князь Пётр?

– Нет, не вернулся ещё, – докладывают Суворову.

Прошло ещё несколько минут.

– Ну как, не вернулся?

– Нет, ваше сиятельство.

Прошло минут тридцать, и вдруг там, на самом верху, у самого перевала, поднялась страшная стрельба, всколыхнуло перевальную тишь знакомое солдатскому уху «ура».

Насторожился Суворов.

– Ура! Ура! – несётся на перевале.

«Неужто Багратион?!» – недоумевает Суворов. И хочется верить, и трудно поверить!

Туча тем временем переползла через горы, свернула в долину и открыла перед Суворовым Сен-Готард. Глянул фельдмаршал – так и есть: на вершине Багратион со своими солдатами.

– Вперёд! – закричал Суворов.

Ринулись солдаты в лобовую атаку. Оказались французы зажатыми с двух сторон: сверху и снизу.

Не удержались. Бежали французы.

Поднялся Суворов на Сен-Готард, доволен.

– Так их! Правильно! – приговаривает. – Противник не ждёт. А ты из-за гор высоких, из-за лесов дремучих, через топи, через болота, прямо из туч пади на него, как снег на голову. Ура! Бей! Коли! Руби! Так его! Молодец, князь Пётр! – повернулся Суворов к Багратиону. – Эн нет, гляжу, по-нашему поступаешь! – И расцеловал генерала.

Сало

Голодно солдатам в походе. Сухари от ненастной погоды размокли и сгнили. Швейцарские селения редки и бедны. Ели лошадей, копали коренья в долинах. А когда кончились коренья и лошади, взялись за конские шкуры.

Исхудали, изголодались вконец солдаты. Затянули ремни на последние дырки. Идут, вздыхают, вспоминают, как пахнут щи, как тает на зубах каша.

– Хоть бы каравай хлеба! – вздыхают солдаты. – Хоть бы сала кусок!

И вдруг в какой-то горной избе солдаты и впрямь раздобыли кусок настоящего сала. Кусок маленький, размером с ладошку. Обступили его солдаты. Глаза блестят, ноздри раздуваются.

Решили солдаты сало делить и вдруг призадумались: как же его делить – тут впору одному бы наесться.

Зашумели солдаты.

– Давай по жребию, – предлагает один.

– Пусть съест тот, кто нашёл первым, – возражает второй.

– Нет, так – чтоб каждому, каждому! – кричит третий.

Спорят солдаты. И вдруг кто-то произнёс:

– Братцы, а я думаю так, отдадим-ка сало Суворову.

– Правильно! Суворову! Суворову! – понеслись голоса.

Позвали солдаты суворовского денщика Прошку, отдали ему сало, наказали вручить фельдмаршалу. Довольны солдаты. И Прошка доволен. Стал прикидывать, надолго ли сала хватит. Решил: если отрезать в день кусок толщиной с палец, как раз на неделю получится.

Явился Прошка к Суворову.

– Сало?! – подивился тот. – Откуда такое?

Прошка и рассказал про солдат. Мол, солдатский гостинец.

– Дети, богатыри! – прослезился Суворов. Потом повернулся к Прошке и вдруг закричал: – Да как ты взял! Да как ты посмел! Солдатам конские шкуры, а мне сало…

– Так на то они и солдаты, – стал оправдываться Прошка.

– Что – солдаты?.. – не утихает Суворов. – Солдат мне дороже себя. Немедля ступай, верни сало. Да спасибо скажи. В ноги поклонись солдатам.

– Так они же сами прислали, – упирается Прошка. – Да что для них сало с ладонь! Тут лизнуть каждому мало. Вон их сколько, а сала как раз на одну персону.

Глянул Суворов на сало. Правда, кусок невелик.

– Хорошо, – согласился Суворов. – Ступай тогда в санитарную палатку, отнеси раненым.

Однако Прошка снова упёрся:

– Раненым?! Да куда им сало? Да им помирать пора!

– Бесстыжая душа твоя! – заревел Суворов и потянулся за плёткой.

Понял Прошка, что дело может дурным кончиться.

Подхватил сало и помчался к санитарной палатке.

На следующий день солдаты повстречали Прошку.

– Ну как сало? – спрашивают. – Ел ли фельдмаршал? Что говорил?

Только Прошка собрался открыть рот, а тут рядом появился Суворов.

– Детушки! – произнёс. – Богатыри! Отменное сало. С детства не едал такого. Стариковское вам спасибо! – И низко поклонился солдатам.

У Прошки от удивления глаза на лоб. А солдаты заулыбались, отдали фельдмаршалу честь, повернулись и направились к себе в роту.

– Понравилось, – перешёптывались они по пути. – Вон как благодарил. Сало – оно такая вещь, что и фельдмаршалу не помешает.

Генералам генерал

За Альпийский поход Суворову был присвоен чин генералиссимуса русских войск.

Возвращаясь с группой солдат на родину, фельдмаршал остановился передохнуть в пограничном трактире. Зашёл в избу, заказал себе холодной телятины, миску гречневой каши и стопку вина.

– Ну и каша, дельная каша! – нахваливает Суворов. – Давно такой не едал. И винцо дельное. Не грех за российского солдата такое винцо выпить.

Около избы расселись солдаты. Тоже едят кашу и пьют вино.

– Дельное вино, – хвалят солдаты. – Крепкое. Не грех такое за фельдмаршала выпить.

И лишь один Прошка крутился около лошадей. Его и обступили местные мужики.

– Что же это за такой непонятный чин теперь у твоего барина? – стали спрашивать они у суворовского денщика.

– А чего тут непонятное? – отвечал Прошка. – Тут всё ясное. Генералиссимус – надо разуметь так: генералам всем генерал. Самой главной персоной теперь получается.