знаками предложил помочь спуститься на землю. Но Титус, отчасти испугавшись, отчасти из вежливости, в ответ отчаянно замотал головой. Как привезенная хозяевами на новое место кошка, что недоверчиво осматривается по сторонам, он неуверенно, бочком подобрался к двери, зажмурил глаза и спрыгнул вниз.
Где он рассчитывал приземлиться? На бульваре, забитом только что насладившимися редким небесным явлением толпами? В комнатке с решетками на окне в одной из городских психушек? Если честно, не хотелось ни туда, ни туда. А вот этот откровенный бред с написанным кем-то там завещанием, кажется, чертовски его занимает. Подумать только – наследник! Герцогства! Где? На другой планете? На том свете? А, не все ли равно… Прежняя жизнь, спрятанная за черным солнечным диском, еще сильнее потускнела в памяти. Он захотел очутиться там, куда его везли. И все случилось именно так. Каблуки ботинок глухо стукнулись о крупный булыжник, под подошвами противно заскрипел песок. Титус постоял немного вслепую, подставив лицо уже ослабевшему закатному солнцу и колючему ветру, пытаясь телом почувствовать то место, где очутился. Потом, как ребенок в ожидании подарка, нетерпеливо распахнул глаза, осмотрелся со странным трепетом по сторонам и понял, что очутился не где-нибудь, а именно в герцогстве Сан-Маринском. Так ясно, будто в школе на уроках географии только про него и читал.
Он стоял на вершине сильно приплюснутой горы, которую ровной спиралью опоясывала хорошо различимая, терракотового цвета дорога, часто исчезавшая в разбросанных там и здесь перелесках. Нигде не было видно ни единой живой души, ни домика, ни коровы, ни дымка от костра. Только гора, ветер и небо, которое, казалось, пребывает не только сверху, но и во всех иных местах. Куда ни глянь, взгляд упирался в голубую небесную гладь и непостижимо близкие, проплывающие где-то под ногами облака.
– Вот здесь вам и придется пожить, сир. Некоторое время… – сообщил Архивариус, пристально разглядывая при том Титусово лицо, по которому калейдоскопом пробегали то удивление, то страх, то восторг, а вслед за тем вообще нечто не поддающееся определению. Опять явилось чувство, что все его мысли сами собой записываются в книгу, которую старик может читать без особого труда. Как ни странно, это не раздражало. Читает и читает. Ничего важного для себя все равно не прочтет… Что-то заставило Титуса повернуться. Словно ему подсказали – главное, самое удивительное, находится за твоей спиной. Там, в сотне шагов от него, возвышался странный, похожий на Вавилонскую башню замок, состоящий из двух десятков башен, террас, нескольких линий стен и острого шпиля, бесстрашно протыкавшего небо. При всей архитектурной сложности замок отнюдь не казался громоздким, а, напротив, словно парил над горой, наслаждаясь собственным непостижимым совершенством. Взгляд долго не мог оторваться от этого замысловатого сооружения, перебегая с одной его детали на другую. «Безумие какое-то, – подумал в конце концов оробевший Титус. – Неужели это все – мое?» Его, правда, по-прежнему смущала необычайная, просто невообразимая для нормального уха тишина и отсутствие разумной жизни. Кто-то должен был все это построить или вот хотя бы засыпать дорогу гравием и посадить растущий на клумбе розовый куст?
– Кто-то придумал жизнь, не так ли? – пробурчал где-то позади Архивариус. – Вы же просто жили, сир, не задаваясь разными глупыми вопросами?
– Кажется, я не произносил своего глупого вопроса вслух, – совершенно беззлобно отпарировал Титус, не поворачивая головы.
– Правда? – рассеянно удивился старик. – На самом деле между мыслью и словом почти нет разницы. Слово – это мысль, которую мы не стесняемся высказать. А вам не надо стесняться – вы же наследник. Наследник Сан-Маринский!
Последние два слова Архивариус рявкнул так, будто хотел поразить две тысячи слушателей «Гранд-опера». Его голос пошел гулять по ущельям и, спустившись вниз по спиральной дороге, замер где-то у подножия горы. Титус слушал это постепенно стихающее «на-асле-едни-ик Са-ан-мари-ински-ий» и почти чувствовал, как его мысли, желания и чувства, следуя эху, наполняют пустой, гулкий, придуманный неизвестно кем мир. Словно невидимые гигантские корни вмиг проросли из тела и раскинулись на километры вокруг, накрепко привязав его к этим туманным безжизненным горам. От высоты, разряженного воздуха или же непонятного волнения, которое он ощутил, когда вылез из кареты, слегка кружилась голова и бешено колотилось сердце. Он вдруг совершенно отчетливо увидел с высоты птичьего полета гору, замок и себя, стоящего почти на самой вершине, – маленькую черную точку, что, нарушая законы физики, как магнитом стягивает к себе все, все вокруг.
– Все-е-е-е! – неожиданно для самого себя прокричал Титус вниз, запустив гулять по ущельям новое эхо. И почему-то сразу вслед за тем поверил: да, волею судьбы, звезд или чего-то еще он в самом деле стал наследником Сан-Маринским. Тут Архивариус схватил его за локоть и с невероятной для столь преклонного возраста скоростью без всяких объяснений потащил в распахнутые настежь ворота замка, над которыми в крепостную стену был вмурован тот же герб, что и в завещании, – солнце, месяц и разделяющий их меч. Подошвы ботинок Титуса торопливо и гулко протопали под каменным сводом, головой он едва не задел поднятую до половины деревянную решетку, от которой пахнуло свежеспиленной сосной. По ту сторону стены их точно так же встречали повсюду тишина, пустота да унылые завывания ветра в закоулках между стен. Пробежав через вымощенный крупным камнем внутренний дворик, они свернули на узкую, но основательно протоптанную тропинку, что через заросшие елями и соснами склоны вела на самую вершину. Хребет горы венчали стоявшие на приличном расстоянии друг от друга три башни, которые, собственно, трудно было назвать частью замка. Их построили, скорее всего, не для защиты, а ради кругового обзора на десятки миль вокруг. Как наконец догадался Титус, Архивариусу взбрело на ум взобраться на одну из башен – ту, что располагалась посередине.
Здесь становилось понятно, почему замок защищает только одну сторону горы. С другой зияла отвесная, без дна пропасть, похожая на мифические врата в царство мертвых. Ветер на самой вершине свирепствовал так, что почти валил с ног. В какой-то момент особенно резкий порыв заставил Титуса споткнуться и упасть руками вперед – на острые, засыпанные старой хвоей камни.
– Осторожнее, сир! – проорал ему в ухо Архивариус. – А то свалитесь ненароком вниз и поминай как звали! Сгинете и даже завещания после себя не оставите!
Синеватого камня, заросшая у основания мхом, башня выглядела так, словно взяла да и выросла сама прямиком из горы. Внутри оказалось на удивление тепло и сухо, хотя снаружи завывал и бесновался ветер, предпринимая одну за другой бесплодные атаки на кирпичные стены. Каменистую тропинку сменила бесконечная винтовая лестница с противным, скользким
