Когда-то она ехала по той же трассе вместе с Семеном Чеканом, чтобы на задворках пустующей дачи в старом поселке осмотреть труп молодой женщины, истерзанной жестокими пытками, задушенной и сожженной. В сравнении с интеллигентнейшим ценителем средневековых ценностей Аркадием Романовичем, получившим известность под прозвищем Инквизитора и орудовавшим молотком и канистрой с бензином, Сфинкс поступал со своими жертвами почти милосердно, с изощренной почтительностью: никаких истязаний и лишних мучений, масло, соль, белые лилии, бережно уложенные тела, и даже диссонирующий с этой ритуальной торжественностью зверский посмертный укус выглядел не проявлением особой жестокости, но скорее извращенным прощальным поцелуем. Но все же чем дальше, тем более Алину охватывало ощущение какой-то стылой жути, которое она почувствовала, еще когда разглядывала фотографии с места убийства Вадима и Александры. Казалось, что несколько лет назад зло было более конкретным и зримым, с ним будто бы можно было бороться и победить; сегодня же оно пронизало собой весь мир, словно смертоносными метастазами или щупальцами того самого спрута, у которого нельзя найти сердца, и от этого заранее опускались руки.

В прошлый раз Алина проезжала здесь ранней весной; сейчас была осень. Считается, что в Петербурге, если вдруг от окружающей безысходности потерял память, а вместе с ней и счет времени, и выглянул в окно, чтобы понять, какое на дворе время года, то легко спутать осень, весну и зиму: нависшие хмурые тучи, холодный дождь, неопрятные пятна талого снега, голые деревья, мокрые крыши – это может быть и январь, и апрель, и ноябрь. Впрочем, сейчас еще был конец сентября, последний его день, и набрякшая влагой увядшая зелень лесов лишь местами пестрела пятнами густых и ярких осенних красок. Осень запаздывала: она уже развесила полотна дождя и тумана, задернула небо серым пологом облаков, пропитала воздух прохладной влагой и взялась было красить кроны деревьев в золотой и бордовый, а потом будто задумалась, отложила в сторону кисть и задремала. Мир тоже погрузился в подобие цепенящего сна, и время клевало носом, нехотя тащась кое-как вперед, и хотелось уснуть вместе с ними и не просыпаться как минимум до весны. Или никогда вовсе.

Зоя сидела рядом, на переднем сидении, Адахамжон устроился сзади, и всю дорогу от самого Петербурга они пререкались. Это становилось привычным: вчера почти весь вечер прошел в спорах, верно ли поступили Кравченко и другие, совершившие, по сути, подлог, чтобы предать суду явного злодея Швеца, но вследствие этого вольно или невольно остановившие поиски другого преступника. Зоя отстаивала справедливость этого решения, а Адахамжон ей оппонировал. Дело в итоге дошло до пристрастного обсуждения татуировок Зои и довольно колкого замечания в адрес Адахамжона, промахнувшегося на пятнадцать лет в определении времени первых убийств, совершенных Сфинксом. Сегодня поводом стало происшествие с младшей сестрой Зои, чье неожиданное и свирепое рукоприкладство она оправдывала и рассказывала о нем с мрачным удовольствием:

– «Божественной комедией» этого мужика уделала, представляете?! Двумя ударами отправила его на пол, а потом еще добавила пинком между ног! Отличный способ радикально снизить уровень тестостерона! Надеюсь, клетки Лейдига у него не восстановятся. О прогулах, конечно, разговор еще будет, и очень серьезный, но вот в этом случае я полностью на ее стороне! Была бы там, еще бы и сама врезала.

– Я не понимаю твоего восхищения тем фактом, что сестра прибегла к насилию там, где это не было необходимостью, – высказался Адахамжон.

– Тебя не хватали за задницу на улице с двенадцати лет, – отрезала Зоя.

– А тебя не называли «чуркой», – парировал он. – Нужно уметь решать проблемы без помощи кулаков и книг из бабушкиной библиотеки там, где есть другой выход. В данном случае он был: твоя сестра могла просто уйти.

– Ну да, а этот тип так бы и продолжал считать, что женщины обязаны отвечать восторгами на его похабные подкаты, а в случае отказа компенсировать агрессией чувство собственной неполноценности. Зато теперь десять раз подумает, прежде чем давать волю своим сексуальным позывам. Скажи еще, что Вика сама виновата в том, что он начал к ней клеиться!

– Не могу этого утверждать, но и не исключаю.

– О, вот и виктимблейминг подъехал!

– Неочевидно, кто в этой ситуации, собственно, виктим.

– Все, спорщики, почти приехали, – сказала Алина. – Там вас помирят.

Зоя фыркнула и замолчала.

Алина свернула с трассы на боковое шоссе; под широкими колесами BMW громче зашуршал грубый асфальт. Через несколько минут показалась уходящая вдаль железнодорожная платформа, своей пустынностью напоминающая о постапокалипсисе, и переезд без шлагбаума, дорога за которым пошла под уклон. Редкий лес по обочинам уступил изгородям и заборам, асфальт сменился плотным песком с суглинком, и дорога превратилась в изрытую лужами поселковую улицу, ограниченную с двух сторон крашеным железом профлиста, металлической сеткой и деревянным штакетником, ограждавшими неказистые загородные владения. Дома были в основном старыми, но кое-как переделанными под новый быт, и импланты пластиковых стеклопакетов со спутниковыми тарелками торчали в обшитых вагонкой стенах, где-то заново выкрашенных, а где-то облупившихся от ветров и дождей. Пару раз печальное однообразие развлекали недостроенные, угловатые остовы коттеджей из красного кирпича, поросшие травой и чахлыми деревцами мемориалы амбициям своих сгинувших где-то хозяев, и два-три кричаще вычурных особняка за каменными оградами, которые словно высосали из окружающего мира всю красоту жизни, чтобы переварить ее в кич. Наверное, в летний сезон по субботам тут было куда больше и машин, и людей, но сейчас поселок выглядел опустевшим, и только над редкими домами поднимался из труб сероватый дымок.

– Кажется, здесь, – произнес Адахамжон, и с уверенностью добавил, наклонившись вперед: – Да, точно! Вот, нас уже ждут.

В четверг он нашел информацию не только о Раисе Игнатьевой, но и о ее единственной родственнице, двоюродной племяннице по отцу. Дачу, на которой почти всю жизнь прожила ее трагически погибшая тетка, наследовала именно она, и этот факт помог построить легенду и договориться о встрече в ближайший выходной день: Алина в этом сюжете была состоятельной и заинтересованной покупательницей, Зоя – ее ассистенткой, а Адахамжон – предприимчивым агентом по недвижимости, готовым предложить всем сторонам взаимовыгодную сделку. Выглядел он для такой роли идеально: безупречно аккуратный, в бежевом тренче, со вкусом подобранном галстуке, блестящих коричневых туфлях, с дорогим портфелем, белозубо улыбающийся и энергично пожимающий вялую руку наследницы.

– Как-то это чудно все-таки, тетя всего десять дней, как скончалась, а вы уже покупать приехали.

У нее были грязноватые, гладко зачесанные и заколотые ярко-зеленым «крабиком» волосы, землистого цвета лицо и тусклый голос; она куталась в толстую, колючую на вид желтую кофту, доходящую до колен, обтянутых серыми ворсистыми