Это он лишил жизни то самое светлое, что было в его существовании. И, возможно, обрёк на такое же мучительное пребывание здесь, в темноте и пустоте.

Артём несколько раз звал Аню, но отзывались другие, выли и умоляли спасти их.

Чтобы сохранить рассудок, Артём считал. Считал так долго, что дошёл до самого последнего числа, которое знал… и начал снова. Бывало, он хохотал без причины, ворчал себе под нос что-то нечленораздельное и снова считал.

Со временем он помнил о своей мирской жизни всё меньше и, кажется, окончательно лишился рассудка. Теперь при нём остался только бесконечный счёт и имя «Аня». Но кому оно принадлежало и что для него значило, он уже не помнил.

Если бы Артём окончательно не сошёл с ума, он смог бы ощутить происходящие с ним перемены. Тьма уже не была такой густой и тёмной, а вокруг становилось теплее, «физически» ощутимо теплее, вой голосов утих, его заменили редкие звуки и ритмичный стук: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Теперь остался лишь один голос – женский, он приятно успокаивал и казался чем-то невероятным.

Артём давно перестал считать и теперь полностью сосредоточился на звуках и имени, что вертелось в его голове. Аня.

Что-то происходило, Артём ощущал давление, ощущал своё тело, парящее в невесомости. От непривычных новых ощущений ему становилось страшно. Неведомая сила словно толкала его вперёд…

А затем холод, яркий свет, голоса – живые голоса… Артём кричал, он не понимал, что с ним происходит. А потом снова почувствовал тепло, знакомый запах и уже привычное, но более тихое: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

– Всё хорошо? Он здоров? – спросил уставший и взволнованный знакомый голос.

– Всё отлично! – отозвался другой, незнакомый. – Богатырь. Вес – три девятьсот, рост – сорок два сантиметра.

Сознание Артёма медленно опускалось в туман, он засыпал, впервые за много времени он мог чувствовать, как засыпает.

* * *

Затем он впервые увидел Её. С Ней было так тепло и спокойно, так хорошо, что Артём вскоре почти позабыл о мрачном месте, где был ещё совсем недавно. И лишь когда Она отлучалась, жуткие воспоминания о тёмном чистилище вновь накрывали Артёма, он приходил в ужас и, переполненный страхом, принимался кричать что было сил.

– От него ни на минуту не отойти. – Лена устало опустилась на кресло, держа спящего сына на руках. – Орёт всё время. Ночью орёт, днем орёт… Я, наверное, найму няню, – жаловалась она матери. – Серёжа поздно с работы приходит – помощи никакой.

– Ну-ка, дай-ка мне этого красавца. – Женщина взяла малыша из рук дочери. – Ух, какой тяжёленький. Иди, Лен, поспи, мы тут управимся сами.

Лена с недоверием посмотрела на мать потухшим взглядом, но ребёнка отдала.

Артём в страхе открыл глаза, приготовившись снова громко закричать, но вдруг передумал. Аня! Постаревшая, со следами былой красоты на морщинистом лице, но это точно была она: его Аня! Только она могла с такой любовью и нежностью смотреть на Артёма. Обрывки воспоминаний о былой жизни закрутились у него в голове, тьме не удалось поглотить их без остатка.

– Удивительно, – мотнула головой Лена. – Первый раз вижу, чтобы он так спокойно шёл к кому-то на руки.

– Ничего удивительного, – улыбнулась её мать. – Я же его бабушка. Да, маленький мой, наконец баба Аня до тебя доехала. Мы теперь с тобой много времени будем вместе проводить. А маме отдыхать нужно. Не надо нам никаких нянь, – сюсюкала баба Аня с внуком. – Серьёзно так смотрит на меня. А на деда своего как похож…

– Мам, вот только не надо мне сейчас этих историй, – закатила глаза Лена. – Мы его Артёмом назвали не в честь деда непутёвого, а потому что Серёжа всегда хотел сына так назвать.

Баба Аня горько улыбнулась и ушла с маленьким Артёмкой на руках в другую комнату, оставив Лену одну.

– Не слушай свою мамку, хороший дед у тебя был. Глупый просто… – тихо сказала она малышу.

Понимая, о чём идёт речь, Артёмка заплакал. Он так хотел ей всё объяснить, извиниться, рассказать всё, что ему пришлось пережить, но язык не слушался. Беспомощность и тщетность усилий привели Артёма в ещё большее отчаяние, вылившееся в истеричный плач.

– Я же говорила. И пяти минут отдохнуть не даст, – проворчала вбежавшая в комнату Лена.

– Иди спи! – пытаясь перекричать ор внука, сказала баба Аня. – С тобой справилась как-то, одна поднимала. И с Артёмкой справлюсь. Всё.

Баба Аня сноровистыми движениями принялась укачивать малыша, и вскоре тот угомонился.

– Видишь? Справились без тебя, – довольно сообщила она дочери. – Иди спи, говорю! Ребёнку нужна здоровая мама, а не зомби.

Когда Лена ушла, баба Аня продолжила укачивать младенца. Сквозь накатывающую дремоту Артём слышал, как она тихонько рассказывала ему про деда.

– Хороший дед твой был, добрый… Да не уберегла я его. Проучить хотела, чтоб испугался, да перегнула… Как же ты, Артёмка, похож на него. – На глазах бабы Ани выступили слёзы.

Шли месяцы, баба Аня много времени проводила с внуком, души в нём не чая, а тот отвечал ей взаимностью. Артём бросил попытки рассказать бабушке что-либо, но ждал момента, когда сможет. Каждый день он старался обретать новые навыки, с удовольствием демонстрируя их «своей Ане». Артём уже мог показывать на разные предметы и даже произносить целые слоги. Осталось совсем немного, и он непременно скажет ей всё: как раскаивается, что совершил тот глупый шаг, как не может простить себе, что ушёл в момент, когда больше всего был ей нужен, что не заметил беременность любимой, решившийся раз и навсегда отучить его от игрального стола. Ведь он сам виноват, поверил на слово, что Аню сбила машина, даже не удостоверившись в этом.

Чем старше становился Артём, тем яснее были его мысли и тем мутнее воспоминания о прошлой жизни, но он держался за те крохи, которые ещё оставались в его памяти.

На несколько недель баба Аня уехала. За это время Артёмка научился говорить слова, коротенькие, но всё же слова. В его сознании сохранилось лишь одно воспоминание…

– Где мой дорогой внучек? – Баба Аня поставила тяжёлые пакеты в прихожей и разулась.