Марат, подув на раздавленную рукопожатием Петра руку, плюхнулся в свободное кресло легко и запросто, развязно «на ты» стал шутковать с хозяином кабинета, в который он «заскакивал ранее многажды» и с вчерашним дипломником, но ещё не аспирантом.

– А ты чего здесь забыл? Или тебя начальство вызвало?

– Слушайте, я с вами свиней не пас, чтобы на ты знаться, – без подобия улыбки остановил Марата Пётр. – Я на одно поле с угонщиком элитных машин не сяду нужду справить. Кстати, наше шапочное знакомство по почину адвоката Игната не даёт повода переходить вам границы делового общения – прошу больше не тыкать…

Пётр, сказавши со сдержанным гневом несколько острых фраз заметил, как округлились от неожиданного яростного отпора глаза Игната и Марата. Игнат начал нервно перебирать какие-то бумажки на столе, не находя нужную, то ли доя предъявления её Петру, то ли Марату. Потом недовольно и сумбурно пробурчал:

– У вашего научного руководителя недостаточная учебная нагрузка в часах. Мы его переведём на полставки и то, если вы поступите в очную аспирантуру.

– Я уже решил, что буду заочным аспирантом у прежнего научного руководителя моей дипломной работы…

– Тогда вопрос подвешивается до тех пор, пока вы не уладите один вопрос с аспирантом Маратом, разумеется, не в моём присутствии. В зависимости от того, как вы решите эту проблему… – Игнат выразительно поглядел сначала на Петра, а потом на Марата и сказал уверенно, акцентируя каждое произносимое слово. – …мы определимся с научным вашей аспирантской работы, как, впрочем, и с формой обучения в аспирантуре, заочной или очной. Я вас больше не задерживаю.

– Поговорим без обиняков, Пётр?

– Поговорим.

– Здесь надо нам только учитывать один непреложный Игнат с некоторых пор, после защиты уже лицо официальное. Ему не положено всё начистоту выкладывать, ему карьеру надо выстраивать от ассистента до доцента, профессора, членкора… Давайте присядем на скамеечке в тенёчке и поговорим неофициально так, что наши слова к делу не подошьёшь…

– К делу уголовному, – осведомился с издевательской улыбкой Пётр, – или к не уголовному, морально-правовому.

– Да, я прохожу свидетелем по делу об угоне Лексуса… И что из этого следует?..

– Следует только одно, что на руле и прочих местах Лексуса найдены отпечатки ваших пальчиков. И это неоспоримый факт. Оспаривать факты бессмысленно.

– Но ведь я не сидел за рулём при наезде на несчастного пьяного Бориса, выскочившего наперерез Лексусу…

– Да, это тоже факт, за рулём сидела женщина-водитель топлес…

– А вам, Пётр, легче обвинять в угоне Лексуса меня, чем в убийстве Бориса женщиной топлес?

– Так ту неизвестную женщину топлес почему-то следствие не может идентифицировать… Как не бьются оперативники и следственный комитет, не удаётся её найти и призвать к ответственности за смертельный наезд без следов торможения…

– А вам не кажется странным, Пётр, что женщина за рулём сидела топлес, возможно, голой? – Не дожидаясь ответа, Марат выпалил обвинение. – Та женщина нюхает кокаин, кайф ловит от этого, под кокаином сочиняет музыку, рисует маслом, сочиняет стихи. Бешено рисковая, богатая баба, разведенка, имеющая кучу элитарных любовников, которые готовы её отмазать от любого преступления, даже убийственного… Наверняка, вы догадываетесь, о ком я говорю…

– О ком же? – прикинулся валенком Пётр.

– Вы знакомы с ней, мы с Игнатом вас познакомили с ней. Чего вам стоит написать заявление, что преступление с убийственным наездом совершено женщиной топлес, нанюхавшейся кокаина?

– Вы намекаете на то, что оперативники не искали следов кокаина в салоне Лексуса?

– Хотя бы и так, кокаиновый след потянет за собой всё, что хочешь, заборзевшая дама после кокаиновых творческих мук стихосложения, рисования картин, сочинения музыки, решилась сорвать огромный куш в гонке смерти. Зачем её тормозить, если она знала, что победитель выигрывает всё… бешенный гонорар… весь призовой фонд её… в этих гонках смерти такие бабки отмывались… Там такие бабки крутились… Только четыре машины после наезда… перед останками остановились… и водители превратились из свидетелей обвинения в подозреваемых… наврали с телефонами… потом превратились в обвиняемых… и скоро их по суду объявят преступниками… а я купился на деньги кокаинистки… машину скоростную подобрал… и угнал… и засветился некстати… а кокаинистка топлес или голая… сука грёбаная в перчатках гонку выиграла… огребла бешеный гонорар… в деньгах и славе купается… её всегда отмажут от любого наезда… всё спустят на тормозах, хотя она… сука не затормозила… ради денег… ради победы в гонке…

Марат тараторил быстро, даже нечленораздельно, желая выговориться и как-то освободиться от мучащей его драмы засветившегося по глупости угонщика.

– Она меня подставила, не протёрла, как договаривались, тряпкой руль, другие места и детали машины…

– У вас, Марат, есть какие-либо письменные доказательства того, что вас наняли совершить угон?

– Не-е-е-т… – простонал он… – всё на словах, без бумаг договоров и обязательств. Она дала хорошие деньги. Пацан обещал, пацан сделал. Правда зацепка есть, при Игнате было всё оговорено. Игнат её давно знает…

– Это, кстати, уже зацепка…

– А кокаиновый след?

– Тоже зацепка… Только столько времени прошло, всё выветрилось, наверное… Вам надо писать…

– Донос?.. Заявление на деревню дедушке, чтобы меня через несколько дней нашли с пулей в башке, повешенным, утонувшим?.. Ведь у женщины топлес и в полиции, и в следственном комитете, и в прокуратуре всё схвачено, за всё будет с лихвой заплачено… Такая защита у неё и сверху, и снизу, и с боков, не сунешься и не подкопаешься…

– А закопать хочется?..

– И хочется, и колется, Пётр… Так закопать, чтобы не откопать…

– Закопать и не откопать только с Игнатом вместе, за компанию, сподручней, кстати…

– Это сложно, даже невозможно… Впрочем это надо обмозговать… Только давай перейдём «на ты», чтобы я тебя посвятил, почему я имею зуб на даму-кокаинистку топлес… Тебе это будет интересно… Идёт?

– Ладно, идёт… – Пётр кивнул головой, подумав, что такой ценной информацией не стоит пренебрегать даже от такого взбалмошного типа, каким является аспирант-горец Марат.

– У кокаинистки целый парк машин, и все скоростные… Только она на них все гонки евреям, закадычным коллегам-спорщикам проиграла… Решила пойти ва-банк, когда сумма выигрыша была многократно увеличена… Ей понадобилась и скоростная, и престижная брендовая модель. Вот она меня и подрядила для угона… Но, сволочь, на бабки кинула, не расплатилась полностью, к тому же унизить вздумала… Я же на нервах был, знала, что я не в себе, вот