Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 77

Я видел Селену не физическим зрением, а идеальным – тем знакомым философу оком Платона, которое может воспринимать идеи в форме, понятной земляному червю.

Второй щит богини был не намного прозрачнее, чем обычный желтый диск в небе. Но первый щит скрывал Селену от всех, а второй не столько прятал ее, сколько защищал искателей, которым богиня хотела открыться, не убив их на месте.

Древние нашли для Селены образ девы в колеснице не потому, что были глупы и наивны, а потому, что были мудры и умели спасать ум от жалящих лучей непостижимого. И если этот старинный трюк мог защитить и меня тоже, не следовало изобретать богиню заново.

Тем более что она уже мчалась ко мне на своей колеснице, и ее луч бил мне в лицо.

Из моих слов следует, будто я видел, как по небу едет девушка в шлеме, стоящая в запряженной рогатыми конями колеснице. Но это не совсем так.

Я по-прежнему смотрел на висящую в небе Луну. Она, собственно, и не сдвинулась с места. Но теперь от нее исходило некое психическое истечение, прожигавшее меня насквозь. Душа моя откликалась со странной смесью страха и неги, словно это обращение было давно ей знакомо.

Но когда мой рассудок пытался найти в происходящем понятные символы и знаки, я видел то греческий шлем с чернеющей прорезью, то прелестный девичий стан под тонкой тканью, то рогатые головы коней, то диск щита и так далее.

Образы были мимолетны – я не созерцал их в обычном смысле, а скорее вспоминал. Я не мог поймать мгновение, когда передо мной появилась нога в легкой сандалии или рука, сжимающая вожжи – но понимал, что видел все это, когда их сменяло колесо с острыми серпами или борт колесницы с серебряным солнцем, открывшим в ужасе рот.

Это был как бы приближающийся сон. Сначала он казался чем-то внешним, но постепенно сгущался, делая меня своим центром. А как только я сдался и стал сновидящим, я услышал шепот:

– Эндемион…

И я вспомнил, что Эндемион – это я.

Именно меня любила Селена. Моя жизнь была любовным свиданием с ночным светилом, а сновидение жизни – единственным мостом, на котором я мог встретиться с богиней.

За мое согласие заснуть в ее объятиях Селена стала для меня всем. Всем тем, что я принимал за мир и себя. Это она тысячекратно обнимала меня каждый день в любой моей мысли, надежде, страхе…

Эндемионом был не только я, но и любой человек на земле независимо от пола и возраста. Я понимал теперь тайный смысл греческого мифа.

Союз с богиней – наш брачный контракт – заключался в том, что я мог видеть любой сон. Все, кроме себя.

Меня видела только Селена, и любила, и скрывала от меня то, что знала, ибо, проснувшись, я покинул бы ее навсегда.

Грива коня. Серебристый гребень шлема. Женское плечо, легкое и одновременно сильное. Улыбка, каким-то образом просвечивающая сквозь шлем.

Я мог говорить с богиней. Вернее, созерцать ее. Но при общении с богами это одно и то же.

Почему ты думаешь, что я покину тебя, если проснусь, спросил я неслышно.

Боги не думают, отозвалась Селена. Они знают. Ты оставишь меня в тот самый момент, когда проснешься.

Как это может помешать любви, спросил я.

Она в том и состоит, что ты спишь, мой прекрасный, ответила Селена, спишь и видишь меня, и проживаешь то, что называется жизнью. Но если ты проснешься, ты перестанешь на меня смотреть.

Почему, спросил я.

Потому что смотреть на меня и значит спать… Как ты сможешь проснуться и спать одновременно? Дальше просто молчи. Стань моим светом. А я стану твоей тьмой.

Она была совсем рядом, и ее локон касался моей щеки, а ладонь лежала на моем плече.

Но у меня оставался один вопрос, самый главный.

Весь мир – это то, что я вижу, глядя на тебя, сказал я. Верно?

Да, ответила она. Именно так.

А что видишь ты, когда глядишь на меня? Что нельзя знать и помнить мне самому?

Не спрашивай об этом, ответила она.

Но я должен знать, сказал я. Это же самое главное, как ты не понимаешь…

Я почувствовал, что ладонь Селены больше не касается моего плеча.

На заднике ее шлема сверкнула голова Медузы. Я знал, что не стоит смотреть ей в глаза – и отвел взгляд.

Если я видел Селену со спины, она уже оставила меня. Она уезжала. Ее щит был закинут за спину – и, различив его, я понял, что опять вижу в небе желтую Луну.

Я просил запретного, догадался я. Моя мука была похожа на предсмертную. Вернись, закричал я всем своим существом, вернись ко мне! Побудем вместе еще хоть один день…

Небо заполнил тихий смех. Он был нежен и жесток одновременно. У нас впереди много дней, ответила богиня. Все твои дни, мой милый.

Колесница исчезла. На небе осталась только желтая заплата, которую я и так каждую ночь видел среди туч.

Закрыв дверь, я вернулся в Верону.

В дом Лоренцо.

Мне пришло в голову, что его не просто так звали ЛоренцоЛунным, и я, возможно, использовал его тайное постижение и силу… Ведь само это задание дал мне доставшийся от него гримуар.

Я так долго сидел на стуле в центре комнаты, что Мойра в конце концов постучала в дверь – узнать, все ли в порядке.

Да, ответил я сквозь дверь. Но я лукавил. Моя душа была уязвлена постигнутым.

Бывает, что влюбленные, разделенные враждой семейств, происхождением или состоянием, находят уединенный домик за городом и тайно встречаются в нем. Человек, понял я, и был таким вот тайным домиком – и существовал для того, чтобы могла осуществиться небесная любовь…

Это говорили многие мистики. Да почти все. Но я не помню никого, упоминавшего, что человек – вовсе не объект этой любви, а подобие оттоманки, на которой она консумируется.

Я знал теперь, что человеку незачем говорить с богами. Несомненно, это возможно. Но бог, болтающий с кем-то из нас, похож на пьяницу, допившегося до беседы со своей бутылкой.

Применительно к женским божествам мое бутылочное сравнение становится непристойным – поэтому,

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 77