– И были успехи у вашего друга, Николаич на этом поприще? Ведь дело-то любопытное и доходное для тех, кто решил связать судьбу с конторой, как бы полезный и необременительный навык.

– С переменным успехом, больше осечек выходило у Вальки, но это на начальном этапе обучения. Честно говоря, меня это не заинтересовало, потому что…

– …Тайны психики людей вам казались менее значимыми, чем тайны физики, природы – не так ли, Николаич?.. А мне удалось продвинуться на пути разгадок тайн психики человека, – он кивнул в сторону Владимира Прокофьевича. – Вот он подтвердит. – Я ещё в институтские годы научился у спецов своего дела читать по губам на расстоянии, причём не для карьеры в конторе, а для решения тёмных проблем психоанализа практикующего психотерапевта.

– Вот как, неужели? – искренне изумился Александр Николаевич. – Вы не перестаёте меня удивлять своими редкими навыками: вслед за выходом в астрал, теперь такой, с шпионским уклоном.

– И этот навык является отмычкой к многим секретам и опасным тайнам не только психики человека, но и таинственным преступлениям…

– Даже так, Глебыч, – ахнул от неожиданного признания коллеги Прокофьич. – Смотрю, ты как-то заметно посерьёзнел во время своей импровизированной лекции.

– Не без этого, – криво улыбнувшись, ответствовал Глебов. – Перед тем, как сообщить коллегам кое-что о своих наблюдениях в этом зале кафе в рамках моего навыка чтения по губам, прошу обратить ваше внимание на пару молодых людей в углу за столиком с бутылкой шампанского брют «Новый свет». Только свои головы поворачивайте в их сторону не синхронно. Не напоминает вам кого-либо женщина за столиком, уважаемые коллеги?..

Несмотря на строгое предупреждение Глебыча, братья повернул свои головы в сторону указанного столика одновременно и почти синхронно. Их удивлению не было предела. За столиком сидела та же самая женщина, что вчера была за рулём иномарки, только одетая, ухоженная, а не топлес.

– Похоже, она, – сказал Александр Николаевич, почувствовав сильный укол от напряжения мига опознания. – С высокой степенью вероятности… Точно она…

– Конечно, она, – констатировал Владимир Прокофьевич, – явилась, не запылилась… А парень, случайно, не из сбежавших с места преступления свидетелей?

– Сдаётся, нет, – отрицательно покачал головой Глебыч. – В моей фильмотеке он не значится. Впрочем, всмотритесь ещё разок, может, кого он вам напомнит…

– Нет, незнакомец.

Глебыч удовлетворенно потёр руки и сказал, как ни в чём не бывало тоном заправского следователя:

– Опознание закончено, благодарность свидетелям, которым ещё рано расходиться по домам, если есть желание слушать сообщение по теме их куртуазной беседе старинных знакомцев.

– И что же они успели наговорить тебе во время твоего застольного лекционного мероприятия?

– Понимаешь, Прокофьич, сначала я не въехал в тему их разговора, потому многое пропустил, возможно, что-то главное. Но потом молодой парень стал говорить о смерти его однокурсника по имени Борис. Это меня сразу насторожила. Дама спросила: «Где погиб твой Борис, Игнат?». Тот ответил: «Неподалёку отсюда, Инна, у стен монастыря». Итак, пара имеет имена Игната и Инны. А дальше новый разворот событий: Игнат сообщил, что у соседа по лестничной площадке угнали автомобиль, но этой ночью нашли разбитым на каких-то задворках. А потом Инна шутливо спрашивает: «А можешь ты, Игнат, представить, что это я угнала машину и на ней сбила человека?»

– И что Игнат ответил, – спросил с вызовом Александр Николаевич, наверно, отрицание угона и гибели?

– Представьте, совсем другой парадоксальный ответ я прочитал по губам этого Игната. Мол, ты известная всем авантюристка, могла и угнать машину и сбить насмерть человека, если тебе для остроты ощущений опять взбрело участвовать в «гонках смерти» на деньги. Потом, правда, Игнат извинительно бросил, прости, шутка… Но это не меняет сути дела: Инна – угонщица, участница в гонках отчаянной гоп-компании на деньги…

– Да, слышал, читал в «Вечёрке» о таких гонках «золотой молодёжи»: скидываются по крупной сумме с носа, обозначают маршрут пробега и по итогам – победителю всё, весь гонорар за лихость и умение водителя. – Владимир Прокофьевич чертыхнулся. – Чёрт возьми этих адских водителей, насмотрелись фильмов идиотских…

– Но пока, подтверждение участия Инны в угоне иномарки, участия в гонке смерти, гибели Бориса косвенное, Глебыч…

– Нет, Николаич, уже не косвенное, потом я прочитал по губам её признание: под колёса её машины бросился самоубийца или «перебежчик».

– Перебежчик?..

– В смысле дорогу перебегал неожиданно на красный запретный свет, вот какое разъяснение Инны, Николаич. Здесь, в конце концов, без разницы, кто прыгнул под колёса – самоубийца Борис или перебежчик Борис, не помышлявший вчера о собственной смерти…

И вдруг за столиком в углу возник шумок, лёгкое восклицание вспыхнуло: «Как ты могла? Разве так можно». Но музыка из колонок заслонила и шумок, и горечь вопросов и ответов. Возможно, пара перешла на шепот, который оказался заслонённым музыкой.

Глебыч, неотступно глядевший на пару в углу зала, снова удовлетворённо потирал руки:

– Формально признание в угоне, участии в гоне смерти, а также в наезде без актов торможения налицо. Хоть бери за руки даму и сопровождай под конвоем милицию.

– Неожиданная развязка в воскресенье, после драмы, нет, трагедии в субботу, – пафосно произнёс тоном записного заговорщика Владимир Прокофьевич, но тут же с рациональным скепсисом заключит. – Следствие закончено, забудьте про кару правосудия – так?..

– Да, как-то так… – Глебыч с нахмуренными бровями на чистом безбородом лице записного интеллектуала дал осознать присутствующим собственную позицию по вопросу. – Доказательства, приобретённые не законным способом, не могут быть приобщены к материалам уголовного дела, на суде не имеют никакого веса. Та же Инна пошлёт всех на четыре стороны, а Игнат не подтвердит слов признания в преступлении своей подруги.

– И как же быть? Тащить Инну с Игнатом в отделение полиции рановато, так?

– Так, Прокофьич, так…

– А если тебе, Глебыч прямо сейчас подойти к их столику и в лицо сказать Инне: женщина, вы вчера наехали на человека и смылись нагло с места преступления без следов торможения – слабо?..

– Куража нет и полной правоты в своих действиях… Всё, что я могу сделать для позитива расследований – это незаметно сфотографировать Инну и Игната и передать фотографии Нине и Петру… А там, по мере накопления информации можно будет и действовать… Игнат всё-таки однокашник Бориса, может, он и знакомый Петра…

– Только промедление иногда смерти подобно, Глебыч, запрячутся преступники, не разыщешь их потом, не откопаешь…

– Но иногда лучше тормознуть и напрасно не спешить, чтобы людей и следователей не смешить, – добродушно огрызнулся Глебыч, сознавая элемент нарочитого давления на себя неугомонного коллеги Прокофьича. Сделаем лёгкую паузу… В любом случае я позвоню сегодня Петру и