Он повернулся и зашагал к лестнице, на ходу доставая ключи. «Если кто вдруг и увяжется, — промелькнуло в голове, — пристрелю на месте, не страшно, они ведь не готовы к такой ситуации, не ожидают получить пулю в лоб именно от меня».

Взрыв прозвучал около часа ночи. Вернее, два взрыва. Первый, слабый, глухой, и почти одновременно с ним другой — с резкой звуковой волной и ослепляющей вспышкой. Зазвенели, посыпались стекла, повалил дым, здание погрузилось во тьму, и оттуда донеслись крики о помощи, которые перекрыл внезапно чей-то вой, какой может издавать только обезумевшее от страха и боли живое существо. И тут же включились сирены полицейских и пожарных машин, темные фигуры в униформе с автоматами в руках, пригибаясь, хотя никто не стрелял, со всех сторон бежали к горящему зданию. В ворота, торопливо распахнутые двумя полицейскими, вкатились пожарные машины, люди в касках засуетилась, устанавливая лестницы к окнам четвертого, верхнего, этажа, и другие пожарные тут же стали карабкаться по этим лестницам, волоча за собой толстые змеевидные шланги.

Полицейские, приблизившиеся к зданию, по команде разделились на две группы. Одна, меньшая, осталась снаружи, в оцеплении, на случай, если кто-то из террористов попытается бежать, выпрыгнув из окна. Остальные полицейские, взломав входные двери, ворвались в здание. Запрыгали, заметались лучи карманных фонарей, часть полицейских кинулась прочесывать комнаты, другие взломали решетку (что было сделано удивительно быстро), растащили мебель и, оставив двоих у входа на лестницу, рассыпались по второму этажу.

Вместе с ними на втором этаже оказалась группа людей в штатском, с пистолетами в руках, а у одного был еще и короткоствольный автомат. Штатские, молча миновав полицейских, трудившихся над завалом из мебели, быстрыми и уверенными шагами людей, которые знают, куда идти, никого ни о чем не спрашивая, двинулись в конец коридора. Там они остановились перед туалетами, отворили дверь, но только не в мужскую половину, а в дамскую.

Мулат, закрывшийся, как и было условлено заранее, в третьей по счету кабинке, услышал, как раскрылась дверь, увидел блеснувший в щели свет карманного фонаря. Сейчас они подойдут ближе, окликнут его, тогда можно будет снять с предохранителя гранату и открыть дверь. Они подошли. Сейчас окликнут… Треск автоматной очереди, дверь в кабину сорвана, вошедшим видна скрюченная на полу фигура. Еще одна очередь. И выстрел из пистолета — в голову, для верности. В шуме, царившем вокруг, никто этих выстрелов не услышал.

Пожарные, что поднялись наверх по приставным лестницам, тем временем сбивали пламя. Собственно говоря, горело лишь дальнее крыло четвертого этажа — то место, где Мулат распрощался со своими товарищами. По счастью, на месте первого взрыва — там, где на полу большого зала корчились, кричали, стонали, плакали связанные заложники, — занялись от огня лишь гардины. Пламя ликвидировали мгновенно. Повезло заложникам: то ли взорвался не весь запас «адской смеси», то ли сама взрывчатка оказалась слабой, но разрушений в зале было немного. Разнесло в щепы лишь письменный стол, его осколками ранило семь человек, и только одного серьезно — в голову. Он и кричал. У остальных легкие царапины. Но что действительно доставило серьезные неприятности заложникам, так это дым, заполнивший помещение: он разъедал глаза, вызывал приступы сильнейшего кашля, и у одного сердечника начался новый приступ.

Однако пожарные дело свое знали хорошо: больного быстренько унесли на носилках вниз, где им занялась специальная бригада в салоне прекрасно оборудованной машины, в которой при нужде можно было сделать и операцию.

Окна и двери в зале распахнули настежь, дышать стало легче, людей развязывали, выводили в коридор, помогали сойти вниз, где их тут же принимали машины с красным крестом, которых нагнали к посольству в великом множестве. К этому времени служебных машин — полицейских, пожарных, «скорых» — скопилось здесь столько, что пришлось очистить все прилегающие улицы и оттеснить толпу корреспондентов, даже машину телевидения убрали, так что телеоператоры лишились возможности заснять на пленку это интересное событие во всех подробностях.

В куда более худшем положении оказались пожарные, которым пришлось ликвидировать последствия другого взрыва. Там полыхало по-настоящему, горели паркет, мебель, обои, ковры, взрывом разрушило часть стены, и когда наконец пламя удалось потушить, то, что было обнаружено на месте пожарища, нельзя было назвать трупами: обуглившиеся, разбросанные куски человеческих тел. Об идентификации кого-либо из убитых нечего было и думать. Останки террористов уложили в специальные пластиковые мешки, опломбировали и увезли.

— А вот теперь, дамы и господа, я полностью в вашем распоряжении.

Несмотря на поздний час, представитель правительства по вопросам прессы и информации выглядел бодрым и свежим. Понять его можно — выкарабкаться, пусть даже и не без потерь, из такой ситуации — во всяком случае, отделаться малой кровью, — тут повод для триумфа есть. Хотя аукнется, конечно, правительству на предстоящих выборах эта история, и еще как аукнется. Победителей, говорят, не судят, но победа тут сомнительная: допустить, чтобы обнаглевшие террористы хозяйничали под носом у столичных властей, — этого избиратель ни одному правительству не простит, многих, очень многих голосов недосчитаются на выборах партии правящей коалиции.

И снова потянулись руки. Первым получает слово представитель общенациональной телекомпании.

— Кто участвовал в захвате посольства?

Представитель правительства.

— Посольство было захвачено шестью террористами. Ни их личностей, ни национальной принадлежности определить пока невозможно. Все шестеро погибли в результате взрыва, причем трупы изуродованы до такой степени, что исключается возможность их идентификации.

Вопрос.

— Вы сказали — шесть человек. Почему же портье посольства, который лично видел этих людей, почему побывавшие в руках террористов заложники называют другую цифру — семь? По слухам, этот седьмой не пострадал от взрыва и был убит в перестрелке людьми из спецподразделения.

Ответ.

— Вы знаете сами, что если мы будем полагаться на неуточненные свидетельские показания, то, чего доброго, к утру число террористов возрастет до десяти, а может, и еще больше. У нас есть данные министерства внутренних дел: число лиц, захвативших посольство, равно шести, а не семи — это первое; второе — ни единого человека из спецподразделения по борьбе о терроризмом в операции не участвовало.

Вопрос.

— Значит, кроме этих шести, никаких убитых больше не было?

Ответ.

— Не было.

Вопрос.

— И всех их вынесли в пластиковых мешках?

Ответ.

— Да.

Вопрос.

— Имеются свидетели, готовые под присягой подтвердить, что мешков было семь, а не шесть.

Ответ.

— Вполне может быть, что этих мешков было восемь или даже девять — это еще ни о чем не говорит. Мне не хотелось бы сообщать дамам и господам из прессы кое-какие малоприятные подробности, но,