можно подстроить, чтобы он нашел позабытую в кафе дамскую сумочку с документами владелицы. Да чтобы баба на фото была посмазливее — он наверняка ей позвонит, встретятся, дальше сценарий ясен. Дамочка окажется мнимой сотрудницей натовского учреждения, сварганьте ей удостоверение, и пусть она — по пьянке или в любовном экстазе — признается ему, как ей тяжело: знать, что разрабатываются «преступные планы» и не иметь возможности им препятствовать. Этот тип обязательно клюнет, ну а дальше передадим ему фотокопии, а как напечатают — прихлопнем все осиное гнездо. В общем, отрабатывайте детали — и вперед. …Нет, вы посмотрите, что там творится!»

В зале между тем страсти накалялись. Тот самый репортер, что поначалу так понравился рыжему, продолжал наседать на представителя правительства:

— Хорошо, тогда ответьте конкретно: что известно правительству об участии в захвате посольства террориста, известного под кличкой Мулат и разыскиваемого Интерполом?

— Ничего не известно.

— Странно. Об этом известно любому, даже посольскому привратнику, полиции известно, журналистам — всем, кроме нашего правительства.

— Позвольте…

— Одну секунду, я не кончил. У меня еще вопрос. Посольский привратник опознал Мулата, и этот факт официально запротоколирован. У нас что теперь, полиция или контрразведка — или кто там еще стоит за всем этим делом — не считают больше нужным информировать правительство? Они у вас что, самостоятельное государство в государстве?

— Вы напрасно расточаете столько эмоций. Все обстоит гораздо проще: итоговый доклад министерства внутренних дел поступит правительству после тщательной проверки всех имеющихся сведений. Как вы сами понимаете, на это потребуется какое-то время.

— Но ведь есть свидетельские показания — разве этого недостаточно?

— Для вашей газеты, может быть, и достаточно, но не для официальных правительственных заявлений. Повторяю: наша полиция до последнего часа занималась куда более важным делом, чем составление докладов: она спасала жизнь заложников.

— На предыдущей пресс-конференции вы отрицали участие какой-либо иностранной державы, в том числе и Москвы, в этой операции. Не появилось ли сейчас у правительства каких-то новых данных, ну если не данных, то хотя бы какой-то зацепки, которая не позволила бы вам столь категорично опровергать мнение профессионалов из политической полиции?

— Если уж вы решили цитировать меня, то старайтесь, пожалуйста, придерживаться того, что я сказал в действительности. А сказал я тогда следующее: правительство не располагает данными, позволяющими утверждать о причастности какой-либо иностранной державы, включая и СССР, к террористическому акту. И не более того.

— Следовательно, вы не исключаете возможности, что русские, например, могут быть замешаны в этом деле?

— Не пытайтесь ловить меня на слове. Повторяю: у нас нет никаких данных, которые говорили бы о том, что русские или кто другой причастен к организации взрывов и убийств. Ручательства в том, что это не так, я вам не давал, но и данными, подтверждающими это, мы не располагаем. Вот все, что я могу сказать.

— Кстати, а как насчет советских автоматов, которыми якобы были вооружены террористы?

— Это уж, извините, вопрос не по адресу. Ничего такого лично я никогда не утверждал. Обращайтесь к тому, кто пустил такую информацию. (Голос из зала: «Источник информации — полиция».) Я вижу, что у господ журналистов других вопросов нет… (крики: «Нет, есть, у меня вопрос»). Тогда прошу.

Вопрос.

— Что намерено предпринять правительство на ближайшее время, чтобы «перекрыть кислород» террористам? Будут ли приняты какие-то новые законы, будет ли расширен штат полиции и улучшена ее техническая оснащенность, как этого уже давно требует оппозиция?

Ответ.

— Насколько мне известно, правительство не намерено, во всяком случае до выборов, вносить на рассмотрение парламента новые законопроекты. Правительство считает, что существующего законодательства вполне достаточно для эффективной борьбы с терроризмом. Прошу не забывать, что именно нынешняя коалиция за сравнительно короткий период пребывания у власти приняла в этой области больше законов, чем оппозиция за все послевоенные годы ее правления. То же самое можно сказать и о нашей полиции. Мы трижды увеличивали ассигнования на ее нужды, и каждый раз это были весьма значительные суммы. Численность полиции за последние пять лет возросла вдвое. И никогда еще за всю историю наша полиция не была так прекрасно оснащена технически, как сегодня. Упреки оппозиции в наш адрес неправомерны. Они вызваны конъюнктурными соображениями, продиктованными предвыборной ситуацией.

Вопрос.

— Будет ли усилена охрана иностранных дипломатических и правительственных учреждений?

Ответ.

— Среди практических мер, которые разработает правительство, будет, безусловно, и эта.

Вопрос.

— Нельзя ли поподробнее узнать, какие еще шаги вы намерены предпринять?

Ответ.

— Мне не хотелось бы преждевременно раскрывать все карты.

Вопрос.

— А как насчет новых удостоверений личности, которые якобы невозможно подделать?

Ответ.

— Этот вопрос будет рассмотрен наряду с другими.

Вопрос.

— Ваши спецы из служб безопасности уверяют нас, будто для того, чтобы сварганить такие удостоверения, им потребуется очень много данных. Поговаривают, что уже составлен опросник пунктов этак в триста. Все ответы будут потом заложены в полицейские компьютеры. Это означает, что каждый гражданин должен будет выложить властям всю свою подноготную. Неужели правительству действительно требуется вторгаться в интимную жизнь граждан — и все это, как нас уверяют, только для того, чтобы обезопасить нас от горстки террористов?

Ответ.

— Никто и не собирается вторгаться, как вы говорите, в интимные сферы, личная жизнь граждан, точнее, ее неприкосновенность гарантируется конституцией от любых посягательств. И вообще сейчас преждевременно говорить о том, что находится еще в стадии проекта.

Вопрос.

— Существуют ли какого-либо рода связи между террористами и компартией?

Ответ.

— Как всем вам должно быть известно, официально коммунисты выступают против террора и публично осуждают его. Но есть и другая сторона вопроса. Не будем забывать, что и те и другие преследуют единственную цель — насильственное ниспровержение свободного демократического строя. В этом смысле можно говорить о духовном родстве.

Официальная комиссия, произведя повторное вскрытие трупов трех террористов, обнаруженных мертвыми в тюремных камерах, пришла к выводу, что нет никаких оснований говорить о насильственной смерти. Чтобы избежать обвинений в пристрастности и подтасовке фактов, правительство включило в состав комиссии двух зарубежных светил. (По этому поводу «Иллюстрированная» разразилась бранной статьей, в которой обвиняла правительство в том, что оно приносит национальный престиж в угоду сплетникам и недоброжелателям, что только «банановые республики» позволяют иностранцам хозяйничать у себя дома.)

Все признаки, по мнению комиссии, свидетельствовали о самоубийстве, хотя нельзя было не отметить тот странный способ, каким лишил себя жизни вожак: он выстрелил себе не в сердце, не в лоб и не в висок, а в затылок, что сделать не так-то просто. Было высказано предположение, что вожак сделал это умышленно, пытаясь симулировать убийство и тем самым бросить тень на тюремные власти.

Оказались в этом деле и другие странности, которые,