Солнце ещё не взошло. Кухня отражается в тёмных окнах, как ярко освещённая театральная сцена.

В комнату входит Агнета. Она приносит с собой лёгкий аромат духов.

Она только что закончила утреннюю дыхательную гимнастику, приняла душ и надела джинсы и вязаный свитер.

— Мне нужно быть в машине через шестнадцать минут, — говорит она.

Её лицо ещё румяное. Кожа мерцает, как бронза. На коротких чёрных волосах блестят крошечные капельки воды.

— Новая помада, — говорит Бернард. — Хорошо нанесена. Очень мило.

— Спасибо, но если ты думаешь, что этого достаточно, чтобы я обняла тебя за шею и поцеловала, то…

— Сделай это.

— Ты так думаешь? — Она улыбается, но выражение её лица быстро становится серьёзным. — Боже… Я такая впечатлительная. Мне так легко тебя простить, потому что…

— Прости, — тихо произносит он.

— Потому что моё сердце… моё идиотское сердце любит тебя, — говорит она и садится к столу.

— Я тоже тебя люблю.

Она вздыхает и смотрит на него, хмуря брови.

— Думаю, ты и правда это чувствуешь… но как автор ты должен знать: мало просто сказать, что любишь. Нужно ещё и показать это.

— Согласен.

Агнете Нкомо тридцать семь лет. Она работает внештатной журналисткой, пишущей о культуре.

Она регулярно рецензирует танцевальные постановки для «Свенска Дагбладет», пишет репортажи для местного новостного сайта и делает исследования для популярного подкаста о реальных преступлениях.

Она уже сбилась со счёта, сколько раз просила продюсера дать ей реальное участие в подкасте. Возможность говорить в микрофон, обсуждать новые версии и ошибки в полицейских расследованиях.

Она уверена, что могла бы блистать в эфире. Но до сих пор её просьбы встречали лишь вежливое удивление и пустые заверения в том, что о ней помнят.

Агнета познакомилась с Бернардом, когда получила задание взять у него интервью о киноадаптации первой книги о братьях и сёстрах де Вилль.

Он был так занят, что смог уделить ей всего тридцать минут. Но этого оказалось достаточно, чтобы они влюбились.

Рука Бернарда начинает дрожать. Он ждёт несколько секунд, пока тремор не стихнет, затем кладёт полную ложку икры и немного мелко нарезанного шнитт-лука на каждую картофельную лепёшку.

Потом он относит две тарелки к столу и наливает по бокалу шампанского, хотя знает, что Агнета к своему не притронется.

— Я очень хотела поговорить с тобой вчера, но ты уснул, — тихо говорит она, беря нож и вилку.

— Я иногда сплю, но никогда не устаю, — отвечает он и садится напротив. — Венера, наша госпожа, обращает ночи против меня, наполняя их горечью. А Амур всегда оказывается неидеальным.

— Очень страстно, — вздыхает она и начинает есть.

— Я бы отдал правую ногу, чтобы написать такое, — говорит он и залпом допивает шампанское.

— Ты блестящий писатель.

— Могу им быть, — произносит он.

Агнета промокает губы салфеткой и просматривает почту в телефоне, в то время как Бернард встаёт, чтобы подать следующее блюдо: стейк тартар с каперсами и дижонской горчицей.

— Бернард, честно, всё очень вкусно, — говорит она, пытаясь поймать его взгляд. — Я люблю стейк тартар, но мне не нужна изысканная еда. Мне нужно, чтобы ты поговорил с Хьюго. Как обещал.

— Вчерашнее было ошибкой, — произносит он и наливает два небольших бокала чешского пива.

— Вчера, позавчера, каждый день…

— Да, — шепчет он.

— Что бы ты себе сказал, если бы надел шляпу автора советов в колонке? — спрашивает она.

— Возьми ружьё и засунь себе в рот.

— Я серьёзно.

Он вздыхает и снова садится.

— «Бернард, роскошный завтрак для Агнеты не сработает», — говорит он.

— И?

— Не думаю, что она ждёт, что ты изменишься за одну ночь. Но ей нужно увидеть, что ты сделаешь первый шаг в верном направлении, прежде чем начнёшь покупать розы и шампанское, — продолжает он.

— Потому что так ты от всего бежишь, — добавляет Агнета.

— Хотя Агнете нравятся цветы и всё такое.

— Ей нужно видеть, что слова о любви подкреплены настоящими чувствами. Что ты предан ей. Что встаёшь на её сторону, когда твой сын капризничает… Чтобы она чувствовала себя равноправной частью семьи.

Агнета надевает серьги и вспоминает вчерашний ужин.

Она проглотила десять миллиграммов пропранолола, чтобы успокоить нервы.

Бернард знает, что иногда она принимает бета‑блокаторы перед важными встречами. Он не знает, что теперь она выпивает таблетку каждый раз, когда Хьюго ужинает дома.

Подросток сидел, склонившись над тарелкой, придерживая спутанные волосы левой рукой и запихивая еду в рот.

— Кстати, я подал заявку на работу в журнал «KULT», — сказал Хьюго, не прожёвывая. — Завтра в обед еду в Уппсалу к редактору.

— Браво. Это откроет тебе двери, уверен, — сказал Бернард.

— Не знаю. Сидеть здесь и изрыгать кучу клише — это немного… эгоцентрично…

— Просто будь собой, — сказала Агнета. — Ты любишь читать, покажи им это. Им больше ничего и не нужно.

— Всё равно я не справлюсь, — вздохнул он и уткнулся в телефон.

— Ты можешь только стараться, — сказал Бернард.

— Да и платят там копейки… Не знаю, стоит ли вообще этим заниматься, — пробормотал Хьюго.

— Уверена, всё пройдёт хорошо, если только ты сегодня не ляжешь спать слишком поздно, — сказала Агнета.

— Вы мне не мама.

— Нет, но…

— Вы ведёте себя так, будто вы мама, а это не так.

— Не нужно всё время мне это напоминать, — сказала она.

— А если вы перестанете, что‑нибудь изменится? — спросил он и повернулся к ней.

— Я не твоя мама, но я живу здесь и забочусь о тебе, — ответила она, не в силах сдержать слёзы.

— Серьёзно? Вы плачете? Чтобы папа вас пожалел? Так что…

Хьюго замолчал, когда его телефон завибрировал.

Он опустил взгляд на экран, встал из‑за стола и ушёл, не убрав за собой тарелку.

Бернард сидел молча, с опущенной головой, избегая взгляда Агнеты.

Шаги подростка затихли в коридоре. Агнета услышала, как открылась входная дверь, а затем — женский голос.

— Похоже, пума уже здесь, — пробормотала она.

У Хьюго отношения с женщиной по имени Ольга, почти вдвое старше него.

Агнета всегда считала её красивой, даже эффектной. Но со временем за этой внешностью начала проступать некая сталь.