тачка и правда могла вызвать тайную зависть у коллег. Да не только у коллег. Шапошников и сам был бы не прочь погонять на такой по ночному городу да с Ниной, а потом с визгом тормозов остановиться у ресторана, следом ловко выскочить, распахнуть перед женой дверь и вытащить из-за спины букет алых роз. Серёга уселся в машину и усмехнулся дурацким фантазиям – дорожный просвет у этого автомобиля такой, что пока подъедет к даче, всё брюхо обдерёт и бампер покорёжит, да и с ребёнком усаживаться не совсем удобно, и коляску некуда поставить. А розы и без особенной причины можно принести, да и они ни к чему – на дачном участке зацвели душистые флоксы и георгины. С такими мыслями Шапошников обшарил весь салон, но не нашёл ничего интересного, лишь в бардачке полупустая пачка сигарет «LM», квитанции за оплаченные штрафы, да пара дисков, наверное с музыкой, мелькнуло в голове. Он сложил это всё в целлофановый пакет и отправился во двор, куда вела дверь чёрного входа студии. Шапошников прикинул расстояние от студийного выхода до дома напротив. Рассмотреть хоть что-то ясно возможно лишь с первого этажа, только двух подъездов, потому что другие закрыты волейбольной площадкой, и из тех квартир, чьи окна выходят во двор. Полицейский помнил, что свидетелей из этих подъездов не оказалось. Он посмотрел на часы. Время показывало пять часов двадцать минут, люди уже возвращались домой с работы. Можно рискнуть и ещё раз пробежаться и поспрашивать жильцов. Убийство произошло вечером, в тот момент, когда семьи садятся за стол ужинать, начинаются сериалы и интересные передачи по телевизору. В это время его разведку, состоящую из любопытных пенсионерок, сдувало с дворовых скамеек к телевизору для того, чтобы страдать вместе Хосе Рамосом, Луисом Альберто и просто Марией. Выбранные квартиры он обходил без особой надежды, но всё-таки хотел окончательно убедиться, что свидетелей нет. Так оно и получилось, но не совсем. Серёга знал, что удача никогда не придёт, если её не выстрадаешь, пока окончательно не разочаруешься и почти не потеряешь веру в успех. Так получилось и в этот раз. Оставалась последняя, угловая квартира с обшарпаной дверью, раскуроченным звонком и старым, тканым половичком вместо коврика. Полицейский громко постучался, но не уловил никакого звука, он ещё потоптался несколько секунд и повернулся уходить, как дверь распахнулась. На него смотрела молодая, красивая женщина с закрученным полотенцем на голове, в растянутой футболке и спортивных штанах. Шапошников представился, показал корочки и рассказал о причине своего визита. Женщина захлопала ресницами и пожала плечами.
– Я слышала о том, что кого-то убили в доме напротив. Только в это время я была на работе, – она посторонилась и пригласила полицейского в квартиру. – Да вы заходите.
Шапошников замешкался на пороге, если она ничего не видела, то и стоит ли время терять, но зашёл. Женщина продолжала говорить:
– Вы извините, я только что с душа. Недавно пришла домой. Я работаю посменно воспитателем в детском доме, здесь недалеко. В вечер убийства я была в ночную смену, а дома оставался папа. Мы можем у него спросить. Он горюнится без меня и часто проводит время у окна.
– Горюнится, – в полголоса усмехнулся Серёга. – Слово-то какое, – он огляделся. В квартире царила чистота, хоть обстановка выглядела давнишней, скромной, но со следами былой роскоши. Вероятно, семья знала лучшие времена. В углу комнаты, куда они вошли, стоял старинный резной буфет, лакированный, круглый стол из светлого дерева застилали кружевные салфетки, возле окна на тумбочке небольшой телевизор по старинке на уголок закрытый вышитой тряпицей. Он уловил запах инсулина. Кто-то из обитателей страдал диабетом.
– Да что вы, замечательные слова. Мы их не используем сегодня. Набираем в свой лексикон чужие, иностранные, а свои чувствительные, настоящие упускаем. Я вот, например, ребятишкам читаю не «Красавица и чудовище», а Сергея Аксакова «Аленький цветочек». А что сегодня предлагает мультипликационная индустрия? Это же ужас! Совершенно полоумная, психически ненормальная Маша и тупой увалень Медведь! Где добро побеждает зло? Мы сценки играем по русским сказкам. Дети в восторге от произведений Шергина и Писахова. Какой удивительный эти сказители используют язык!
Серёга застолбил в мыслях фамилии сказочников. Свой парень растёт и хочется ему о добром и вечном рассказать, а не про «Школу монстров» и «Щенячий патруль». Женщина стянула с влажных, длинных, каштановых волос полотенце и тряхнула головой.
– Папа. У нас гости. Ты же так любишь гостей!
Из кухни на инвалидной коляске выехал пожилой мужчина.
– У папы диабет. Год назад пришлось ампутировать ногу, – тихо пояснила женщина и уже громко представилась. – Меня зовут Татьяна, а это Михаил Степанович. Сейчас будем пить чай.
Шапошников хотел было отказаться, но Татьяна посмотрела на него, как будто услышала его мысли.
– Пожалуйста. Я пропадаю на работе, а папа целый день один. Не лишайте его возможности побывать в мужской компании.
Мужчины пожали друг другу руки и устроились за круглым столом, и пока Татьяна готовила чай, полицейский выяснял, мог ли хозяин квартиры что-то увидеть в вечер убийства. Оказалось, что Михаил Степанович проводил дочь на работу, а сам по привычке уселся возле окна. Он частенько так проводил время, наблюдая, как играют ребятишки, как мужики скидываются на бутылку и отправляются на распитие к гаражам, как студийные знаменитости, усевшись на лавочке, перекуривают и о чём-то разглагольствуют, активно жестикулируя руками. Многих он знал заочно потому, что всегда следил за новостями канала «Питер ТВ». В этот вечер ничего экстраординарного не случилось. Всё происходило, как всегда. В течение дня журналисты выходили курить, а в это время, как правило, сотрудники покидали офис, ребятишки убегали на ужин, двор пустел. На асфальтированной площадке уже стояло несколько автомобилей, и когда подъехала эта машина, кто из неё вышел и куда зашёл мужчина не обратил внимания. Но он видел, как из дверей появился крепкий мужчина среднего роста, одетый во что-то тёмное с натянутой на лоб, то ли кепкой, то ли бейсболкой. Михаил Степанович обратил на него внимание ещё и потому, что тот, обхватив двумя руками, пёр громоздкий процессор. Потом он открыл багажник, положил аппарат, торопливо огляделся по сторонам, сел в машину и уехал. Автомобиль седан, тёмно-синего цвета, кажется марки «Форд». Номер Михаил Степанович не запомнил, но хорошо разглядел хозяина. Мужчина лет тридцать-тридцать пять, невысокий, крепкого телосложения, чисто выбрит, лицо круглое, глазки маленькие, глубоко посаженные, кажется голубые или светло-зелёные. Под кепкой волос не было видно, но, похоже, что блондин.
– А вы приведите сюда художника, я этого мужика обрисую
