– Да, я приехал отомстить за неё, – сказал Григорий, и в его голосе не было ни злорадства, ни торжества – только констатация факта, как у врача, объявляющего диагноз. – И первой жертвой стал Скорпулёзов.

Елена почувствовала, как желудок скручивается в узел. Она вспомнила новости – тело бизнесмена нашли на городской свалке, а причиной смерти стало ножевое ранение в сердце. Тогда это выглядело как разборка между конкурентами или неудачная сделка с наркотиками. Полиция быстро закрыла дело, списав убийство на криминальные круги.

– Вера заманила его к себе, – продолжал Григорий с той же бесстрастностью, с какой рассказывают инструкцию по эксплуатации бытовой техники. – Написала ему, что хочет обсудить новые возможности для сотрудничества. Скорпулёзов был из тех, кто никогда не упускает шанса заработать на чужой наивности.

Он достал из рюкзака телефон, включил диктофон. Из динамика послышался голос Веры – игривый, с той наигранной кокетливостью, которую она умела включать по команде:

– «Роман Игоревич, у меня есть предложение, которое может вас заинтересовать. Встретимся сегодня вечером? Я заеду за вами, а дальше поедем ко мне – там будет удобнее поговорить».

– Они поехали на её машине якобы к ней домой, – сказал Григорий, выключая запись. – Но по дороге уже ждал я. Я сел в машину на заднее сиденье, когда они остановились на светофоре. Скорпулёзов даже не успел обернуться – хлороформ действует быстро, если знаешь, как им пользоваться.

Елена представила эту сцену: Вера за рулём, Григорий садящийся в машину; Скорпулёзов, поворачивающийся на шум, и тряпка с химическим запахом, накрывающая его лицо. Через минуту – бесчувственное тело и двое убийц, везущих его к месту казни. На стекле воображение дорисовало иней и жёлтый свет светофора, расплывающийся в морозном воздухе.

– Мы отвезли его на городскую свалку, – продолжал Григорий. – Там есть участок, где сжигают медицинские отходы – идеальное место, чтобы никого не побеспокоить криками.

Он говорил это так, будто обсуждал маршрут воскресной прогулки. В его интонации не было ни сожаления, ни возбуждения – только профессиональная отчётность.

– Когда он очнулся, я сказал ему всё в лицо. Рассказал о матери, об алмазах, о том, как он с вами её обманул. Он пытался торговаться – предлагал деньги, связи, даже какую-то информацию на ваших конкурентов. – Григорий усмехнулся, но глаза остались холодными. – А потом я загнал нож под самую лопатку. Одним движением, точно в сердце. Он умер быстро.

Елена обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Воздух в кабинете стал душным, как в морге, хотя от окна тянуло холодом. Она смотрела на этого молодого человека – на его обычное лицо, обычную одежду, обычные жесты – и не могла поверить, что он хладнокровно убил двух людей.

– А Клара? – прошептала она, хотя уже знала ответ.

– С Кларой было проще, – сказал он. – Когда она вышла из отпуска и я с ней познакомился, мне надо было только выбрать момент. Я знал, что она допоздна работает в салоне – у неё была привычка оставаться после закрытия, чтобы проверить отчёты.

Елена вспомнила последний разговор с Кларой – за день до её смерти. Бухгалтер жаловалась на усталость, на то, что приходится переделывать расчёты за новых сотрудников. Тогда Елена отмахнулась от её жалоб, сказала, что это временные трудности. Не знала, что обрекает женщину на смерть в одиночестве.

– Я пришёл туда ночью, через служебный вход. У меня был ключ – Вера сделала копию, когда работала в салоне. Клара сидела в кабинете, склонившись над бумагами. Даже не услышала, как я подошёл.

Он сделал жест рукой – быстрый, отрывистый, имитирующий движение удавки, от которого Елена вздрогнула.

– Леской. Она даже пикнуть не успела. Просто обмякла и упала на стол. А я убрал все следы своего присутствия и ушёл. Утром её нашла уборщица.

В голове у Елены всё перемешалось, как в метели. Она помнила тот день – истерику уборщицы, приезд скорой, полицейских, которые долго фотографировали кабинет и задавали одни и те же вопросы.

– Почему? – спросила Елена, и голос её был чужим, сиплым. – Почему ты не убил меня сразу, а стал отыгрываться на моих дочерях?

Григорий наклонил голову набок, как ребёнок, которого спросили о чём-то очевидном.

– Смерть была бы слишком лёгким наказанием для вас, – сказал он. – Моя мать мучилась три месяца, каждый день просыпаясь с пониманием того, что её жизнь кончена. Каждый день ложась спать с мыслью о долге, позоре, тюрьме. Почему вы должны были страдать меньше?

Он встал, прошёлся по кабинету – не нервно, а размеренно, как лектор, излагающий сложную тему.

– Сначала я разрушил вашу семью, – продолжил он. – Показал Софье, что такое настоящее унижение. Показал Лизе, что никто из вас не способен её понять и защитить. Довёл Маргариту до потери деловой репутации. А вас заставил наблюдать за всем этим, не имея возможности ничего исправить.

Елена поняла, что последние месяцы – это была не жизнь, а медленная агония. Каждый день приносил новые удары, новые потери, новые унижения. И все они были не случайностью, а частями одного большого плана мести.

– Вы знаете, что самое страшное для человека вроде вас? – спросил Григорий, остановившись напротив неё. – Не физическая боль и не смерть. А потеря контроля. Понимание того, что вы больше ничего не решаете в собственной жизни.

Он был прав. Елена чувствовала себя марионеткой, которую дёргали за ниточки невидимые кукловоды. Каждое её движение, каждое решение оборачивались против неё же самой. Даже сейчас, в собственном кабинете, она была не хозяйкой ситуации, а жертвой чужого приговора.

– Три месяца вы жили так, как жила моя мать последние три месяца перед смертью, – сказал Григорий. – В страхе, унижении, с пониманием того, что всё потеряно и пути назад нет. Единственная разница – моя мать была невиновна.

Он вернулся к своему рюкзаку, достал ещё одну папку – самую толстую из всех.

– И вот теперь финал, – сказал он, кладя папку на стол перед Еленой. – Все документы переданы в Следственный Комитет. Вчера вечером Светлана Ласточкина получила полное досье на вашу деятельность за последние пять лет. Алмазные махинации, убийство брокера, доведение до самоубийства, уклонение от налогов – всё с доказательствами.

Елена открыла папку дрожащими руками. Там были копии всех документов, которые он показывал ей сегодня, плюс ещё десятки других – банковские выписки, записи телефонных переговоров, фотографии встреч, даже распечатки её электронной переписки с Кларой и