Что увидит полиция, просмотрев камеры? Шёл-шёл человек, потом попал на несколько секунд в «мёртвую зону» и всё. Исчез! Там где он «испарился», могут найти канализационный люк или лаз в подвал. А может, и вход в какое-нибудь обычное и непримечательное здание. Но вход может быть один, а вот выходов – ну очень много. Да и подземный маршрут не так-то просто отследить. И вылезет он где-нибудь из норы, отряхнётся и спокойно, даже не глядя по сторонам, уверенно и спокойно пойдёт по поверхности земли, возможно, уже и в другой одежде, с другим выражением лица, новой походкой, и навсегда растворится и потеряется для тех, кто думал его найти.

Орлинский несколько раз сам вынужден был путешествовать с проводником по подземным тоннелям Москвы и точно знал, что, обладая необходимыми знаниями и навыками, можно так запутать следы, что ни одна собака Баскервилей твой след не возьмёт даже при огромном желании. А все входы и выходы в подземное столичное царство бережно хранили в тайне диггеры-патриоты. Они сами признавали, что, хоть они и лазают по тридцать лет под землёй и многое разведали, но пока не раскрыли многих тайн, которые хранит мрачное московское подземелье. И даже на их суперсекретных картах, профессионально нарисованных, не указаны многие места, которые представляют профессиональный интерес не только для диггеров, но и для спецслужб. Они хранят этот секрет, и только избранные знают эти места. Чужих туда даже за большие деньги не поведут – это Юрий знал из личного общения с одним из старожилов неформального диггерского движения.

Орлинский отошел от окна, посмотрел на часы: пошёл второй час ночи. Он опять сел перед компьютером, посмотрел ещё раз, как передвигался по коридору вор, как он открывал сейф. Юрий поставил видео на паузу, включил чайник, открыл небольшой шкаф, неприметно стоявший у стены в дальнем углу кабинета. Достал оттуда большое зелёное махровое полотенце, зубную пасту, щётку, гель для душа, бритвенный станок, трусы-боксёры – в общем, полный набор для ночевки в офисе, прошел в комнату отдыха, а оттуда – прямиком в душевую.

Стоя под струями воды, Орлинский думал о том, как «почерк» преступника мог бы охарактеризовать его цель и какую версию выдать в СМИ. Про документы, связанные с «Золотом Карамкена», он им не говорил и не собирался: для официальной версии это категорически не подходит. А она меж тем просто необходима. Орлинский сделал воду попрохладней, налил в ладонь гель для душа и быстро, начиная с головы, покрылся густой пеной. Когда он смыл пену и уже чистил зубы, версия была готова. Простая и банальная: жажда денег. Документы сами по себе ни исторической, ни какой-либо другой ценности не имеют. А вот наличные там быть могли запросто. Как Юрий пояснил полицейским – для выплаты гонораров стрингерам и другим внештатным сотрудникам, приносящим телеканалу полезную информацию. Это обычная практика для СМИ. Газетчики или телевизионщики, государственные или частные – все платят за свежую и горячую информацию, ну а если это эксклюзив, да с особым «душком», то платят прилично. Так что наличка в сейфах офисов СМИ – довольно обычное дело. Вот на неё жулики и покусились. А как они это сделали, пусть разбирается полиция.

В принципе, много людей приходят в офис в течение дня. Зайти мог кто угодно, возможно, кто-то и проскочил. Дверь не успела за кем-то закрыться. А может, и ключ у него электронный был. Запросто можно сделать. Ну, опять же, в полиции посмотрят городские камеры наблюдения и сделают выводы. Ну и, конечно, надо будет дать для СМИ информацию, что воры залезли в офис телеканала «Открытый Мир» и спёрли определенную сумму денег.

Через пятнадцать минут Орлинский, свежий и бодрый, вернулся в свой кабинет в джинсах, свежей футболке и резиновых «вьетнамках», налил себе горячего индийского чая с лимоном, достал плитку чёрного шоколада, опять сел за компьютер и уже свежим взглядом начал просматривать «кино» про то, как выкрали важные документы из его сейфа.

Юрий пил чай, грыз сушки с маком и внимательно вглядывался в монитор, пытаясь увидеть в видеозаписи хоть какую-нибудь зацепку или подсказку, которая, если бы видео смотрели сотрудники полиции, помогла бы им в дальнейшем раскрытии личности этого наглого профессионала-взломщика. Более того: решив немного позабавиться, даже сам вообразил себя следователем, который яростно ищет хоть малейшие улики. Он несколько раз прокручивал некоторые эпизоды, приближал, рассматривал детали одежды. Всё, казалось, сделано идеально: изменён силуэт фигуры, походка, наверняка осанка, манера держать голову, поворачивать и наклонять её – тоже. Перчатки на руках – очень плотные, по блеску похожи на кожаные. Значит, шёл, наверняка зная, что тонкой работы не потребуется.

Ему пришло в голову, что его воображаемому «полицейскому» было неплохо бы разглядеть, что у взломщика в руках – отмычка или всё-таки копии ключей от сейфа. Хорошо было видно, что вор полез в свой клатч, просунул туда руку в перчатке, но затем он как-то подался телом вперед и перекрыл обзор. В тот самый момент, когда он доставал или ключи, или отмычки, кисти его рук были полностью закрыты плечами. А затем вор, совсем уж ссутулившись, фактически перекрыл обзор скрытой камере наблюдения, которая была над ним и чуть сзади. Злоумышленник почти прислонил лицо в маске к сейфу и начал производить манипуляции с замком. Но чем он его открывал, не было видно. Открыв основную дверь, он так же, не меняя своего положения, «поколдовал» и над дверцей внутреннего верхнего ящика, где хранились архивные документы по золоту Карамкена. Вот он их достал, сложил бумажную папку с документами вдоль, расстегнул куртку и вот тут не совсем удобным, а больше показушным движением засунул документы во внутренний карман. До этого момента, когда он клал документы в карман, и после этого все движения вора были неестественно плавными, мягкими и даже немного замедленными. А тут прямо острое и резкое движение – локоть вверх и быстрым рубленым движением вниз. Как будто нож в ножны, а не бумаги в карман. Этот момент заинтересовал Орлинского. Он пересмотрел его несколько раз, затем встал, прошёлся по офису с довольным выражением лица, подошёл к окну и посмотрел на улицу. Уже было почти два