— Ну, такое…

— Какое? — рявкнул от двери Анатолий. — Чё надо?

— Толя, это мой гость, — твёрдо сказала Кира. — Давайте завтракать. А потом все дела, иначе я опоздаю на работу.

Когда после молчаливого застолья Кира ушла, Сергей взглянул на пьющего кофе из большой чашки мужчину и проговорил:

— Анатолий, давай перестанем в детский сад играть. Ты вполне мог видеть убийцу, и теперь нужно его опознать.

— Надо повесткой вызывать, а не в дом переть.

— Это очень срочно, — вздохнул Сергей. — Пожалуйста, посмотри фото.

— Я чё-то не помню, чтобы мы на брудершафт пили и на ты переходили.

— Слушай, ты вроде нормальным мужиком показался, а у меня сейчас впечатление, что я со своей бывшей разговариваю, — вспылил Погорелов.

Чихалка посмотрел на него, постучал пальцами по столу и коротко крякнул:

— Показывай.

Приехав в управление, Сергей положил перед Кириллом одну из фотографий и проговорил:

— Вот этот мужчина тогда подходил к машине.

— Вот как раз он и ушёл через дорогу вглубь леса. Там какое-то садоводство рядом, но это иголка в стоге сена, — задумчиво проговорил Кирилл. — Ну что ж, будем искать.

Глава 11

Вечер пятницы прокрался в город вместе с усиливающимся ветром и ливнем, синоптики сегодня точно обещали где-то заплутавший шторм, и люди разбегались по домам, придерживая хлопающие полы мокрой одежды. Глаша, держа в руках чашку с чаем, присела на подоконник и долго смотрела на блестящие строчки фар на мокром асфальте, старалась отстраниться от самокопаний, а главное, от воспоминаний. Идея с переселением в жилой бокс управления навеяла на неё неясную тоску. Теперь, особенно в длинных пустых коридорах пока что малонаселённого здания, было всегда страшно. Сейчас в памяти Глафиры возились, пытаясь стать оформленными, какие-то обрывки мыслей, но она никак не могла понять, к чему они относятся.

— Глаша, — донеслось из соседнего помещения, — иди сюда.

Глафира слезла с подоконника в общей комнате, сунула ноги в шлёпки и пошла на зов Лисицыной. Анна Михайловна сидела за длинным столом, вся обложилась бумажками и смотрела на них замерев. Понять, что женщина что-то разглядывает, можно было, только проследив за движением глаз.

— Да, — сказала Глаша, присаживаясь рядом.

— Ты беседовала с женой Соболева?

— Да.

— И что? — Лисицына вскинула на девушку глаза. — Мне что клещами из тебя всё тащить?

— Ничего интересного. О Соболеве кратко и сухо, зато о её внуках я выслушала целую лекцию.

— У них с Соболевым разве были дети? — удивилась Лисицына.

— Нет. Общих нет. У неё сын от первого брака.

— Кирилл не говорил, удалось найти эту Зину? Мать, — Лисицына споткнулась, — урода этого.

— Нет, не говорил. Да, в принципе, все обещали вскоре собраться, Стас Михайлович даже пиццей грозился.

— Ну, главное, чтобы не он готовил, — хмыкнула Анна.

— А здесь есть фотографии картин и музыкальных инструментов? Ну, которые указывали бы, как мы теперь понимаем, на дверь, — поинтересовалась девушка.

— Вещдоки сюда переправили. Но сейчас там уже закрыто.

— Даже вещдоки перевезли. Как же нас здесь любят, — с некоторой иронией сказала Глафира. — Анна Михайловна, я видела эту комнату, — чуть помолчав, сказала девушка.

— А я нет, — твёрдо ответила Лисицына. — И тебе не советую, иначе утонешь в своих страхах, и в тот подвал время от времени будут попадать люди, которым никто не придёт на помощь, потому что мы с тобой испугались и не довели дело до конца.

— Вы знаете, мне иногда кажется, что он сеет уликами и а-ля оставленными вещами, чтобы просто нас ещё больше запутать. Он нагружает своё убийственное уравнение всё новыми и новыми переменными. Ведь он не играл со мной в квест, он посредством удачно реализованной инсценировки сделал то, что хотел.

— А чего он хотел? — Лисицына взглянула на девушку.

— Не знаю, — тихо сказала Глаша. — Но я готова была повеситься, лишь бы не оказаться в том подвале. Он вынул наружу мои страхи, а потом отпустил, когда я выбралась. Точнее, я села в машину, завела её и больше ничего не помню. Проснулась в лесу.

— Да, там местные всё прочёсывают, результатов пока ноль.

Глафира покивала и подвинула к себе один из листов бумаги.

— Может, он нас за сто километров перевёз.

— Ну это вряд ли, по времени не сходится.

Глафира читала мелко написанный текст, потом подняла глаза на Лисицыну и сказала:

— Соболев соврал.

— Что? — Лисицына подняла на неё глаза.

— Мы с Визгликовым ездили к Соболеву, когда расспрашивали про… — Глаша споткнулась и с трудом произнесла, потирая шею, — ну, прежнее дело. У Соболева тогда был приступ. Он сказал, что какой-то мужчина резко заглянул и ушёл, а он испугался, и это было до того, как мы пришли со Стасом Михайловичем, — Глаша, раздувая ноздри, напряжённо думала. — Я когда шла по коридорам, то со мной параллельно кто-то шёл, я подумала, что это моя тень. Теперь не уверена. Мы тогда как раз изъяли улики, и дата на бланке может помочь вычислить время, когда нужно просмотреть записи с камер в больнице, — торжествующе сказала девушка.

— Делаю! — за спиной женщин вдруг раздался голос Кирилла, который вошёл минуту назад. — Там Стас идёт, он курьера встречал, если кто-нибудь сохранит для меня кусок еды, буду признателен.

— А ты куда? — крикнула вдогонку Анна Михайловна.

— У меня все протоколы оцифрованы, я сейчас дату и время найду и сразу запрос пошлю в клинику.

— Стой!

Но Кирилл уже захлопнул дверь, а Лисицына лишь всплеснула руками.

— Глаша, догони ты его. Не нужно запрос посылать. Нужно понять промежуток времени, а потом ехать и сразу выемку делать. Он может там, как в доме родном, откуда мы знаем.

— Хорошо, хорошо, — покивала Глафира и выскочила в коридор. — Может, позвонить ему?

— Да он вместе с курткой телефон бросил, — с досадой сказала Лисицына.

Быстро преодолев короткий переход между этажами, Глафира прошла огромные площади безмолвных коридоров, боязливо покосилась на чёрное пятно конференц-зала, притаившегося за тёмным стеклом, и наконец выдохнула, когда увидела скупо освещённое рабочее место Кирилла. Молодой человек был в наушниках, увлечённо рылся в цифровых документах и не заметил, как подошла Глаша, шаги которой скрадывала ковровая дорожка. Глафира мазнула глазами по беспорядку на его столе, потом аккуратно обошла кресло и вдруг замерла. Рядом с Кириллом лежал листок, полностью исписанный её именем.

— Я просто очень испугался за тебя, — послышался его голос, и Глаша увидела, что он уже смотрит на