Он принёс небольшую сумку с инструментами. На кухне начал методично: прощупал низ выдвижных ящиков, отвинтил и проверил пространство за выкатными полками, снял изоляционные панели на дверцах холодильника и морозилки, осмотрел светильник и вытяжку. Поняв объём работы, я решил разделиться: оставил Босха наверху, а сам с Циско спустился в гараж. Нужно было ещё успеть в суд.

В третьем отсеке, посередине, — две стопки по четыре картонные коробки, сложенные между следами от протекторов, видимо, от колёс жильцов. Коробки запечатаны; на каждой — «Леннон» и дата: 12/19. Циско взялся за одну стопку, я — за другую.

Первая — одежда. Во втором боксе стояла машина; я разложил вещи на капоте, прошёлся по карманам и сложил обратно.

Во второй — обувь, носки, бельё. Я проверил каждую пару, внутри и снаружи, и наткнулся на рабочие ботинки со шнуровкой: в протекторе застряли маслянистые крошки. Меня кольнуло: вспомнил масляную субстанцию под ногтями Сэма Скейлза. Я отложил ботинки.

Оглянулся на Циско — он тоже разбирал одежду из первых двух коробок.

Третья — личное: туалетные принадлежности, будильник, несколько книг. Я пролистал — тайников нет. Всё романы, кроме одного — руководство по эксплуатации автоцистерны «Мак Пиннакл» 2015 года. Я понял, что это связано с «Биогрин Индастриз», но как именно — пока не ясно. Отложил инструкцию на капот в соседнем боксе.

Четвёртая — похожий набор: больше книг, ещё личное — кофеварка и пара кружек, завернутых в старые газеты. На самом дне — слой нераспечатанной почты, видимо, для амортизации стекла. По большей части мусор, кроме счета «Эй-Ти энд Ти» и нераспечатанного письма от Остина Найдерленда — обратный адрес: тюрьма штата Невада, Хай‑Дезерт. Я сунул тюремное письмо обратно: из разговора стало ясно — Найдерленд не в курсе, во что именно пытался влезть Сэм. Вряд ли там что‑то полезное. Вместо этого вскрыл телефонный счёт в надежде на детализацию звонков — но это было лишь напоминание о задолженности за прошлый период, перечень услуг без списка вызовов.

Циско разложил позади книги из своей третьей коробки. Я открыл последнюю из своей стопки. В ней — три запечатанные коробки с медовыми сотами и одна — с рисовыми хлопьями.

— Похоже, Сэм любил сухие завтраки, — пробормотал я.

Я встряхнул и осмотрел каждую пачку: пломбы целы, ничего не шуршит — похоже, обычные хлопья. Под ними — несколько пакетов молотого кофе и прочие нераспечатанные запасы из кухонных шкафов.

— Смотри, — сказал Циско.

В его руках — тонкий учебник к калифорнийскому экзамену на права.

— Всё подчеркнуто, — сказал он. — Будто реально готовился.

— А я нашёл руководство к топливозаправщику «Мак Пиннакл», — ответил я.

— Я повторю: может, он стал честным. Дальние перевозки, погрузка — что‑то такое.

— Никогда. Для Сэма честная работа хуже тюрьмы. Большие сроки его не исправили.

— Тогда что это?

— Не знаю. Но мы близко. Потому они и украли кошелёк.

— Почему?

— В кошельке было его текущее имя. Оно привело бы нас сюда. А потом — в «Биогрин Индастриз». Им это было не нужно.

— «Они» — это кто?

— Пока не знаю. Возможно, Оппарицио. Возможно, ФБР. Они пасут и Оппарицио, и объект, и не хотели, чтобы их дело замарало расследование убийства, связанного с «Биогрин». Как только полиция пробила отпечатки Сэма той ночью, в Бюро, скорее всего, сработала тревога. Они оценили картину и изъяли бумажник, прежде чем кто‑то из наших успел его увидеть. Пришли сюда, прочесали квартиру и зачистили следы. Связи между Сэмом и псевдонимом «Уолтер Леннон» не осталось — и ниточка к «Биогрин» оборвалась.

— То есть они просто смотрели, как на тебя вешают убийство, и были готовы дать тебе сесть?

— Не знаю. Похоже на план без расчёта последствий. Возможно, им нужно было время завершить свою операцию по «Биогрин». Я сбил график, отказавшись от ускоренного процесса. Вместо суда в июле или позднее — уже февраль, и к этому они не были готовы.

— «Возможно». Много «возможно».

— Пока это гипотезы. Но я думаю, мы…

В гараж вошёл Босх, и я прервался.

— Есть что‑нибудь наверху? — спросил я.

— Чисто, — ответил он. — Нашёл в платяном шкафу фальшпол — тайник, но спрятан плохо и пуст. Кто‑то до нас его уже находил.

— Размер? Ноутбук бы влез?

— Влез бы, — кивнул он.

— Вот чего не хватает, — сказал я. — Сэм жил в онлайне. Не представляю его без компьютера. И вот ещё: в счёте от телефонной компании — полный пакет, включая домашний интернет. Зачем подключать «вайфай», если у тебя нет ноутбука?

— Итак, отсутствуют компьютер, телефон и бумажник, — резюмировал Циско.

— Именно, — подтвердил я.

— Что в коробках? — спросил Босх.

— Мало что, — ответил я. — Пара ботинок с характерной грязью на подошвах. Почти закончили.

Вернувшись к последней коробке, я увидел на дне разномастную бумагу — то, что обычно копят в кухонном ящике: инструкция к кофеварке, схема сборки стола, несколько вскрытых писем от Найдерленда. Их бережное хранение ещё раз подтвердило их близость.

Там же лежала сложенная втрое и скреплённая степлером распечатка статьи из «Нью-Йорк Таймс». Заголовок: «Обескровленный зверь». История была опубликована в Солт-Лейк-Сит. Я прочитал — и понял: это меняет всё. И второе: если заберу распечатку, придётся передать её обвинению.

Я аккуратно сложил распечатку и вернул в коробку. Туда же положил руководство по «Мак Пиннакл». Затем закрыл и придавил сверху двумя другими.

Достал телефон и написал Бишопу, чтобы подъезжал.

— Ладно, уходим, — сказал я.

— Подожди, — остановил Циско. — Ничего брать не будем?

— Возьмём — придётся делиться.

— Обмен информацией с прокуратурой, — напомнил он.

— Пусть сами ищут. Они со мной не церемонятся — и я не буду. Пошли. Мне пора в суд.

На выходе я глянул на Босха — не выдаст ли его лицо несогласие с решением оставить всё на месте. Но ничего подобного я не увидел.

Бишоп как раз подкатывал к дому, когда мы вышли. Я протянул Циско ключ от квартиры.

— Сможешь вернуть хозяйке? И возьми у неё имя и контакты. Внесём в список свидетелей.

—