— Тишь да благодать. Будто о другом человеке говорим.

— Это да. Судя по всему, к алкоголю Диана пристрастилась уже после знакомства с Маковским. Рано еще делать выводы.

— Значит, все-таки какой-никакой, а доход она имеет, — сказал Гуров. — Если бы ушла от мужа, то на улице бы не осталась.

— Но мысли о том, что половина бизнеса мужа принадлежит матери Кати, тоже не могли ей давать спокойно спать.

— Это да, — согласился Гуров.

Ворота оказались закрытыми. Гуров подергал ручку калитки, затем нажал на кнопку звонка. Подождал, прислушался. На участке Маковского царила полная тишина.

— Будешь дверь целовать? — спросил Гуров у Гойды, который остался сидеть в машине. — Говоришь, предупредил о нашем визите?

— Ну а с кем я тогда разговаривал?

Гуров обернулся — со стороны шлагбаума в их сторону быстрым шагом шла женщина. Точнее будет сказать, что ее тащил за собой терьер. Женщина, стараясь удержать поводок в руках, то и дело дергала его на себя, но собака даже и не думала замедляться. Поравнявшись с машиной Гойды, женщина остановилась перед домом напротив и открыла резную металлическую дверь. Терьер, почуяв свободу, тут же послушно остановился возле ног хозяйки, а когда та отстегнула поводок, молнией рванул на территорию дома. Гуров с интересом наблюдал за картиной, а женщина так же заинтересованно смотрела в его сторону.

— Доброе утро, — поздоровался Гуров.

— Доброе, пока не жарко, — улыбнулась женщина. — А вы к Маковским?

— Хотелось бы их увидеть, да.

— Так там нет никого.

Гойда и Гуров переглянулись. Гойда даже вышел из машины, чтобы не пропустить ничего важного.

— Вы тут живете? — спросил Гуров у женщины.

— Да, — ответила та. — Постоянно.

— Не уделите нам немного времени?

Не мешкая, Гуров достал из кармана «ксиву». Женщина скользнула по ней недоверчивым взглядом.

— У меня тоже есть, — вспомнил Гойда. — Он с Петровки, тридцать восемь, а я из прокуратуры.

— Да нет, я верю, — сказала женщина. — Видела вас тут вчера.

— И как же вам удалось нас запомнить? Тут столько людей толпилось, — напомнил Гуров.

— Сидела на втором этаже, пила чай и наблюдала. Все равно я в отпуске. Меня, кстати, Мариной зовут.

— Очень приятно.

— Здесь кого-то убили, да?

— Вашего соседа, Михаила Маковского. Думал, вы знаете. Со второго этажа, наверное, обзор хороший, — пошутил Гуров.

— Я не любитель торчать у окна, следя за соседями, — холодно ответила Марина. — Но когда вчера я увидела здесь несколько полицейских машин, а потом еще и скорую, то сразу поняла, что что-то случилось. Поймите правильно, мой дом через дорогу. А вдруг что-то плохое грозит и мне? Да, и труп я тоже видела, когда его в скорую заносили. Только вот не знала, что это мой сосед.

— А на кого подумали?

— Ни на кого. Я даже не знаю, сколько человек проживает в его доме и кто есть кто. Видела соседей изредка, да и то только такого здоровенного мужчину, какого-то парня рядом и женщину. Кроме этих троих никого не было. День назад они устроили гулянку, и я об этом узнала случайно. Выгуливала Джека на ночь и заметила, что люди заходят через калитку. Все такие нарядные. Музыка играла, потом шашлыками потянуло. Тут уж мне стало все понятно.

— У вашего соседа был день рождения, — пояснил Гуров. — Значит, вы так себе свидетель, если ничего не знаете о том, кто живет рядом?

— Я вообще не свидетель, — насмешливо ответила Марина. — Так, соседка. Сама по себе. Мне никто не нужен.

— Получается, не общались с Маковским?

— Вообще не общалась.

— Вчера вы нашли на своем участке пистолет, — напомнил Гойда.

— Да. И сразу же передала его полицейским, — ответила Марина. — Они потом были у меня, осмотрели участок, но ничего больше не нашли.

Соседка дяди Миши вела себя спокойно, но некоторые нотки пренебрежения в голосе все же чувствовались. Гуров старался угадать, напускное ли это поведение или она и в самом деле настолько равнодушно относится к тому, что происходит? Через дорогу от ее дома убили человека, а орудие убийства почему-то подбросили именно к ее дому. Ну не странно ли?

— А почему же пистолет оказался на вашей территории? — задумчиво произнес Гуров.

— Откуда мне знать? Может быть, тот, кто убил, решил избавиться от него сразу же, как вышел за ворота. Ну не на дороге же бросать пистолет?

— Можно было его вообще унести подальше, за пределы поселка, — предположил Гойда. — Но нет, убийца решил так не делать.

— А куда бы он его унес? — искренне удивилась Марина. — Тут рядом ведь охранник в своем «стакане» сидит. А вдруг решил бы проверить документы или обыскать?

— Охранник имеет право вас обыскивать?

— Не меня. А чужих. Имеет он право или нет, я не знаю. Просто предположила.

Гуров вспомнил, что когда они с Машей приехали к Маковскому на день рождения и шли к его дому, то охранника на месте не было, а стрела шлагбаума оказалась поднятой вверх. Все выглядело слишком… приглашающе.

— Охранник и по ночам дежурит? — спросил он у Марины.

— Этого не знаю. По ночам сижу дома. Но пару раз, выгуливая собаку, наблюдала, что пост пустует. Подумала, что, наверное, человек отошел на несколько минут.

— Понятно. А откуда вы знаете, что у Маковского сейчас никого нет дома?

— Полчаса назад я ходила в магазин, а когда возвращалась, то встретила ту самую женщину, которую иногда видела. У нее в руке был телефон, а там открыто приложение такси.

— Наберу-ка я Диане еще раз, — решил Гойда, выуживая из кармана свой телефон. — А то что это такое? То она дома, то нет…

Гойда отошел в сторону. Гуров тем временем внимательно изучал дом Марины. Он был двухэтажным, сложенным из добротного кирпича, но размерами уступал особняку Маковского. Придомовой участок Марина засадила цветами, и каких тут только не было! Срезай и продавай на вокзале. Неужели такая красота создавалась лишь для того, чтобы радовать глаз?

— Красиво, — с уважением заметил Гуров. — Сами цветоводством занимаетесь?

— Стараюсь.

— А потом их куда?

— Часть идет на букеты. У меня в каждой комнате по несколько ваз.

— А вот у вашего соседа сплошной газон, — вспомнил Гуров. — Не обращался он к вам за советом, как облагородить территорию?

— С чего бы? — без удивления произнесла Марина.

— Просто оградка у вас тут ажурная, цветы любой может увидеть.

— И любой