— То есть? Ты женишься на сумасшедшей бабе? А о детях своих ты подумал? Как ты можешь настолько безответственно относиться к их будущему? Ты что, хочешь, чтобы твоя дочь-подросток с девятого этажа в тринадцать лет сиганула? Или, может быть, ты готов на коленях просить прощения у матерей, детей которых перережет твой сын-маньяк? Да, Леш? Что вообще в твоей голове делается? Любит он… Кошмар какой-то!

— Я об этом не думал…

— А ты подумай. А я — спать. Тоже во сне пойду, подумаю, что с этим всем делать. А вообще, твои тесть с тещей редкостные твари, ты уж извини. Надо же, нашли идиота провинциального! В своих кругах, поди, все уже в курсе странностей мадемуазель Яковлевой, желающих получить такой подарочек ни у кого нет. А я думаю, что это они так перед нами рассыпаются? Вот мерзавцы! Ну, я им устрою!

— Мама, не надо, я умоляю тебя!

— Надо, Леша, надо. Это я тебя умоляю: откажись от этой безумной идеи о женитьбе на нездоровой девушке. У нее, какой бы диагноз ни был, дальше только хуже все будет. И повторяю: о детях своих подумай! Даже если они появятся на этот грешный свет нормальными, как они с такой матерью будут жить? Ты совсем рехнулся, что ли?

Светлана проревела всю ночь, утром собралась, пока все еще спали, вызвала такси и отправилась к сватам. Дверь открыла заспанная Ольга:

— Свет? Что случилось?

— А ты не догадываешься? Пойдем, поговорить нужно.

Та сразу сникла и молча проводила гостью на кухню.

— Я как мать тебя понимаю, а как человек — нет. Ты какое моральное право имеешь совать свою полоумную в здоровую семью? В общем, так: или вы сами находите повод вывезти ее в какую-нибудь европейскую клинику под предлогом ухудшения состояния, чтобы Леша не знал, или я ее убью. Лично.

— Что?

— Что слышала, стерва столичная. Я лучше лично грохну эту тварь сумасшедшую, но детей рожать от моего сына она не будет. И еще: я дам интервью всем вашим продажным газетенкам, где объясню, почему и из-за чего я отправила на тот свет ваш полоумный божий одуванчик. У меня все, Оля. Не провожай. Даю вам неделю.

«Успокоится, кого она может грохнуть? Ерунда», — мысленно уговаривала себя Ольга, глотая валерьянку.

Мужу она ничего не сказала. Меж тем Бажена и правда страдала расстройством личности. Она была очень импульсивной, часто впадала в ярость и могла перебить дорогой сервиз или разбить вазу, ценную для родителей. Она вообще с удовольствием причиняла вред ближним, а глядя, как человек страдает, довольно улыбалась. В доме не держали животных, даже обычной кошки, по причине того, что Бажена в детстве повесила на петле котенка и при этом не раскаялась. Тогда-то мать впервые и потащила девочку к психиатру. Диагноз был неутешительный: диссоциальное расстройство личности.

— Дальше будет хуже, — предупредил врач. — Она не будет себя контролировать, ей это не нужно, поскольку комфортно в том состоянии, в котором она находится. А что будет в пубертате, мне даже страшно представить! Как минимум — беспорядочные половые связи, как максимум — алкоголь в неограниченных количествах. И имейте в виду: она совершенно не терпит критику, так что делать ей замечания бессмысленно. Семью она создать не сможет, а рожать детей ей не просто не рекомендуется, это будет преступлением по отношению к ним. В школе тоже будут проблемы, поэтому я бы советовал перейти на семейное или домашнее обучение. Ей ведь в следующем году в первый класс?

— Да. Что же делать, доктор? — подавленно глядя на врача, спросила Ольга.

— Укладывать девочку в клинику во время обострений, деньги у вас есть, значит, социальная психушка ей не грозит.

Врач помолчал, собираясь с мыслями, и объяснил:

— Видите ли, Ольга, расстройство личности — не насморк, а глубоко укоренившийся способ мышления и поведения, что осложняет лечение таких пациентов. Поэтому нужна семейная психотерапия и вмешательство медикаментов. Кстати, я не сказал, что на фоне этого расстройства могут возникать другие психические нарушения, в том числе депрессии и психозы, при которых уже нужны антидепрессанты и антипсихотики. Но принимать их необходимо под контролем врача, поскольку пациент может употребить их все сразу, суицидальные наклонности тоже не исключены.

Они вышли из больницы, Ольга находилась в шоке. Но все произошло именно так, как предупредил врач. Уже в первом классе Бажена начала делать одноклассникам мелкие пакости в виде разрезанных учебников и портфелей, клея на стульях и прочее. Бить она никого не могла в силу тщедушного телосложения. Но когда она пнула школьного кота, жившего в зооуголке, да так, что животному понадобилась медицинская помощь, ей очень хорошо прилетело от однокашников. А родители на собрании категорически заявили: или вы забираете свою идиотку из школы, или мы будем писать и обращаться во все возможные структуры, не исключая СМИ. Ольга с Саввой испугались: огласка при их статусе им была не нужна. И Бажена переселилась домой. Гулять теперь она ходила только в сопровождении бонны — высокой, крепкой физически женщины, которая в случае сопротивления или агрессии со стороны своей воспитанницы могла и люлей надавать, и за шкирку домой, как котенка, притащить. А в восемнадцать лет Бажена сбежала — вместе с охранником, который не понял, что девушка, мягко говоря, не дружит с головой. Парень решил, что они поживут месяцок на съемной квартире, распишутся, а потом упадут в ноги родителям, и он получит и стол, и дом, и богатую жену.

Но уже через неделю без приема препаратов Бажену сорвало. Она напилась, разделась догола и выскочила на улицу белым днем, раскидывая лепестки цветов, почему-то называя себя саламандрой. Парень так испугался, что немедленно набрал отца «артистки». Савва Григорьевич приехал через десять минут, сгреб дочь, накрыв пледом, хотя та истерически хохотала и пыталась вырваться из рук родителя. Парню дали двадцать четыре часа, чтобы убраться из Москвы и навсегда забыть дорогу в столицу. После этого почти год был стационар в Германии, и Бажена вроде бы пошла на поправку. Когда Алексей устроился в компанию, девушку выписали, и они познакомились, когда Леша приезжал домой к Савве Григорьевичу обсудить проект. Тот лежал дома с давлением.

Бажена потрясла Алексея своей хрупкостью и какой-то, как ему казалось, беззащитностью. А та просто не отходила от него. В итоге попросила отца… выдать ее за Алексея замуж!

— Оля, ей нельзя замуж, я не знаю, что делать. Да и парню жизнь портить не хочу. А нам придется ему все рассказать, другого выхода нет, —