Опять наступила тишина. Мистер Хэкетт продолжил разносить свежие коктейли, и компания, которая некоторое время пребывала в подавленном настроении, снова повеселела. Тилли Парсонс с неподдельным интересом наблюдала за Генри Мерривейлом.
– Знаете, – заметила она со смешком, – а вы хитрюга, старый мореход.
– Я пожилой человек, – сказал Г. М., с достоинством приосанившись. – Но любой, кто попытается меня облапошить, полагая, что я уже на ладан дышу по пути в палату лордов… Боже! Каждый раз как подумаю об этом, хочется грызть ногти. И все же я надеюсь… – он поглядел на них поверх очков, – я надеюсь, что вы все чувствуете себя немного получше, не правда ли?
– Гораздо лучше, – с готовностью отозвалась Моника.
– А вы, сынок?
Перед тем как ответить, Билл снова усадил Монику к себе на колени, расправил плечи, принял от Хэкетта очередной коктейль и приготовился говорить. Практически целый час он был вынужден молчать и теперь собирался блеснуть красноречием.
– Облегчение, – сказал он, – это, должен признаться, второе по значимости чувство, которое я испытываю в данный момент. О первом и самом значимом чувстве можно даже не упоминать, поскольку это и так очевидно любому здравомыслящему человеку. В то же время, сэр, признаюсь, я все еще далеко не полностью удовлетворен…
– Билл!
– Свет жизни моей, – произнес он, проводя пальцем по краешку ее уха, – сейчас речь идет о другом… Я хочу сказать, что по крайней мере один пункт расследования остается непроясненным: куда, черт возьми, подевалась кинопленка?
– Что, сынок?
– Пропавшая кинопленка. Снятые на натуре кадры, которые вызвали здесь переполох. Где они? Кто их стащил? Это сделал Гагерн, чтобы его легенда выглядела более правдоподобной? Или что тут произошло?
Мистер Хэкетт вытянулся.
– Это дело, – произнес он весьма торжественно, – было улажено удовлетворительным образом. Рад сообщить, что пленка снова у нас.
– Да, я так и предполагал. Но где же она была? Что с ней случилось? Кто-нибудь знает?
– Продуктивность, – возвестил мистер Хэкетт, – я имею в виду настоящую, истинную продуктивность, всегда являлась девизом «Альбион филмз». Об этом я говорил мистеру Маршлейку. И она будет, я уверен…
– Том, прекращай. Что случилось с этой пленкой?
И мистер Хэкетт рассказал.
4
Вечерело, и студия «Пайнхэм» погружалась в дремоту. Ветер шелестел в желтеющих листьях, и над павильонами взошла яркая луна.
Моника Стэнтон и Билл Картрайт, сидя в лондонском ресторане, пришли к выводу, что на сегодняшний день нет причин считать Корнуолл менее подходящим для медового месяца, чем Капри. Фрэнсис Флёр расслаблялась на очередной вечеринке, потягивая апельсиновый сок и болтая со скандинавским тенором, от высоких нот которого могло дать трещину окно ярдах этак в двадцати оттуда. Томас Хэкетт прекрасно проводил время в монтажной. Ховард Фиск объяснял тонкости актерского мастерства своей новой протеже. Тилли Парсонс собирала чемоданы в загородном клубе «Мирфилд» и, как это ни грустно, роняла слезы.
На студии «Пайнхэм» царила тишина, но не безмолвие. Когда огромная луна поднялась во всем своем величии над павильонами, ее ласковые лучи осветили головы двоих людей, которые стояли на подъездной дороге.
Один был пухлым коротышкой с сигарой, а второй – высоким молодым человеком в очках и с весьма изысканной манерой выражаться.
– Смотрите, – сказал толстяк. – Это просто бомба! Это изумительно! Это грандиозно! Это колоссально! Боже, это побьет все рекорды по кассовым сборам отсюда и до Саут-Бенда, штат Индиана.
– Я рад это слышать, мистер Эронсон.
– Боже, – сказал толстяк, – вы и половины не услышали. Вы видели вчера финальные кадры?
– Нет, мистер Эронсон.
– Ну так посмотрите. Окончание битвы при Ватерлоо, так?
– Да, мистер Эронсон.
– Герцог Веллингтон лежит раненый на походной кровати. Сэм Макфиггис уже и стихи сочинил для этой сцены. Начинаются так: «И грядущее стараясь взором убивать…»
– «Проникать», мистер Эронсон.
– То есть как «проникать»?
– «Проникать», мистер Эронсон, а не «убивать». Боюсь, что мистер Макфиггис не является автором этих строк. Они из стихотворения Теннисона «Замок Локсли». Текст звучит так:
И в грядущее стараясь взором проникать,
Видел я любовь и братство, мир и благодать[39].
– Ну хорошо-хорошо, если вы настаиваете. Вот смотрите-ка, герцог Веллингтон, так? Крупный план и постепенное затемнение… Я считал, что это и есть финальные кадры. А вот и нет. Дальше следует выход из затемнения на общий план военно-морской верфи в Портсмуте.
– На общий план чего, мистер Эронсон?
– Ну я же говорю – военно-морской верфи в Портсмуте. Дальше крупный план Уинстона Черчилля в котелке и с сигарой. Все в просмотровом зале, понимаете, начинают ликовать, и аплодировать, и кричать…
– Но мистер Эронсон…
– Я вам говорю! Затем самые что ни на есть динамичные кадры. Линкоры в действии, крупные планы орудий, пикирующие бомбардировщики, лодки устанавливают мины в какой-то нелепой на вид бухте. Боже мой, это шедевр, ведь так?
– Но мистер Эронсон…
– И вот где-то на десятой минуте просмотра я наклоняюсь к Оукшотту Харрисону и говорю. «Слушай, – говорю, – просто гениально. Грандиозно! Колоссально! Но что-то как-то много всего. Может, что-нибудь вырезать?» А он: «Мистер Эронсон, не стану лукавить: я этих сцен не снимал». Я говорю: «Не снимал?» А он: «Мистер Эронсон, если уж совсем начистоту, я понятия не имею, откуда они взялись в картине». Представляете?
– Да, мистер Эронсон.
– И тут вдруг откуда ни возьмись врывается Том Хэкетт из «Альбион филмз» и начинает подпрыгивать и надрываться: «Вы своровали мою натуру! Верните мою натуру!»
– А вы ее своровали, мистер Эронсон?
– Боже сохрани! Но я уверен, что так оно и есть: это его натура. Воображаете себе?
– Да, мистер Эронсон.
– Может, кто-то что-то напутал? Как вы считаете?
– Я считаю, что это вполне возможно, мистер Эронсон.
– Ну тогда ладно. Знаете, у нас родилась идея: мы сами наснимаем чего-нибудь подобного и вставим в картину. И это будет просто загляденье! Хотя мне все же непонятно: каким образом эти кадры могли попасть в нашу картину? Как вы полагаете?
– Теряюсь в догадках, мистер Эронсон. Вероятно, издержки кинопроизводства.
Толстяк глубоко и радостно вздохнул. Луна была прекрасна и светла, грядущее – прекрасно и светло, и мир был прекрасен и светел.
– О да! – воскликнул мистер Эронсон. – Вы попали не в бровь, а в глаз. Это издержки кинопроизводства.
Сноски
1
Великая любовница (фр.).
2
Элизабет Гаскелл (1810–1865) – английская писательница.
3
Борнмут – курорт на южном побережье Англии.
4
Эдвард Бёрн-Джонс (1833–1898) – близкий к прерафаэлитам английский живописец.
5
Валерия Мессалина (ок. 17/20 – 48 н. э.) – третья жена римского императора Клавдия, известная своими любовными похождениями.
6
Уильям Гилберт Грэйс (1848–1915) – знаменитый английский игрок в крикет.
7
Хула-хула – гавайский танец.
8
Пинта – единица объема, равная примерно 0,568 л.
9
Герцог Веллингтон (1769–1852) – британский полководец, участник Наполеоновских войн, победитель в битве при Ватерлоо.
10
«УФА» – одна из старейших кинокомпаний Европы, основанная в Германии в 1917 г.
11
Портсмут – город в графстве Гемпшир на берегу пролива, отделяющего Англию от острова Уайт.
12
Скапа-Флоу – гавань в Шотландии на Оркнейских островах.
13
Мост Вздохов – один из мостов в Венеции, ведущий через Дворцовый канал.
14
Акр –
