– Вы что, не слышали? – крикнул Кортни. – Там, наверху, миссис Фейн! Ее снова отравили стрихнином! Я позвонил врачу. Кто-то пробрался в комнату, когда Энн отлучилась, и вколол миссис Фейн целый шприц стрихнина! Ей совсем худо!
– Неужели? – равнодушно заметил Г. М.
Кортни не сразу осознал значение этого слова, отметил безразличный тон, которым оно было сказано, и, даже осмыслив все это, все равно ничего не понял.
– Сэр Генри, вы спятили? И вы, господа, что, вы все спятили? Почему стоите столбом? Говорю же, ей вкололи целый шприц. Когда я нажал на поршень, с иглы сорвалась единственная капелька! Я коснулся ее языком, и она оказалась горькой…
– Ах вот оно что? – Не снимая мокрого дождевика, Г. М. глянул за плечо. – Говорите, языком коснулись?
– Вот именно!
– Ну-ну. А кончик языка впоследствии онемел?
– Нет.
– Вы в этом уверены, сынок?
– Абсолютно.
– Значит, – снова повернулся к нему Г. М., – это был не стрихнин.
Стало тихо – если забыть, что за окнами хлестал дождь. Мастерс и Агню с напыщенным видом стояли без движения, с укоризной поглядывая на Кортни.
Тот в ответ прожигал их обезумевшим взглядом.
– Не мог бы кто-нибудь, – донесся с пола тактичный голос, – по доброте душевной помочь мне подняться? Самочувствие у меня прекрасное, но… мм… двигательные рефлексы почему-то перестали быть таковыми в общепринятом смысле этого слова. Что весьма досадно.
– Агню!
– Сэр?
– Отведите этого малого в его в комнату, – велел Г. М. – Ему крепко досталось. Ступайте. – Когда Агню бросился выполнять приказ, сэр Генри хмуро посмотрел на Кортни и продолжил: – А я на всякий случай проверю состояние миссис Фейн.
– Так что же это такое? – спросил Мастерс. – Что тут происходит, мистер Кортни?
Когда Кортни начал вводить его в курс дела, Мастерс обошел вокруг дивана, осмотрелся и поднял с пола тяжелую каменную вазу, на шершавой поверхности которой не могло остаться отпечатков. При весе в десять-двенадцать фунтов эта ваза представляла собой грозное оружие. Мастерс взвесил ее на ладони.
Кортни, однако, был краток и в самом скором времени проследовал наверх вдогонку за сэром Генри.
В коридоре второго этажа шел неразборчивый разговор. Миссис Проппер и Дейзи, кутаясь в многочисленные одежды так, словно готовились покинуть горящий дом, оживленно – но куда сбивчивей, нежели хотелось бы, – посвящали Энн в события последнего часа.
– Вот он, наш доктор-кудесник! – возопила миссис Проппер, вцепившись в рукав проходившего мимо нее сэра Генри. – Сюда, сэр. Войдите, поглядите на миссис Фейн.
– Ну-ка, пустите! Пустите, кому сказано! Я…
С этими словами Г. М. протиснулся в спальню, сбросил дождевик и склонился над Вики Фейн. Взял ее безвольную руку, прощупал пульс. Легонько провел пальцами от ушей до подбородка и вокруг шеи. Приподнял веко и взглянул на радужную оболочку. Все эти телодвижения казались зловещими как никогда, но Кортни видел, как с лица сэра Генри спадает пелена тревоги, а дыхание возвращается к размеренному ритму.
– Ну как она? – спросил Кортни. – Что с ней?
– Ничего.
– Ничего?! – ахнула Энн.
Женщины сгрудились в дверях и заглядывали в спальню, будто персонажи с рисунка Уильяма Хогарта.
– То есть она ничем не отравлена?
– Ничем, – подтвердил Г. М., – поскольку хлоралгидрат в снотворных пилюлях за отраву не считается. Ох, чтоб меня, ну вы и паникеры! Теперь рассказывайте, что это за переполох насчет грабителя. Мы заглянули к Адамсу, а он по потолку бегает. Говорит, дал вам винтовку, – покосился он на Кортни, – чтобы было чем отстреливаться от преступника. Какого еще преступника?
Миссис Проппер, в кружевной шапочке поверх папильоток, покрепче запахнула свои халаты, пледы и стеганые одеяла.
– Был здесь грабитель, это как Бог свят, – с жаром объявила она. – Не верите, так у Дейзи спросите.
– Как он попал в дом?
– Через окошко.
– Какое окошко?
– Я покажу.
– Вот, это другое дело. Пусть наша девица спокойно поспит.
Женщины выпорхнули из комнаты, а Г. М., выключив ночник, вышел за ними в ярко освещенный коридор, где встретил перепуганного Фрэнка Шарплесса. Тот, в промокшей фуражке и прорезиненном плаще, длинными шагами поднимался по лестнице.
– Добро пожаловать, – глумливо усмехнулся Г. М., сопроводив эти слова широким, но язвительным жестом. – Чем больше, тем лучше. Да продолжится вечеринка. Сынок, вам не приходило в голову, что проще переехать сюда, и дело с концом?
Миссис Проппер обратилась в камень – не в буквальном смысле, но впечатление было именно таким.
– Я должен был увидеть Вики, – выдохнул Шарплесс, вытирая мокрое лицо. – С ней все хорошо?
– Она в полном порядке.
– Я звонил майору Адамсу. Хотел поговорить с Филом. И майор сказал…
– Угу. Могу представить, что он сказал. Нет, стойте! Держитесь подальше от этой двери! Пусть девушка отоспится. – Он повернулся к миссис Проппер. – А теперь, мэм, покажите мне окно, через которое влез ваш грабитель.
– Сэр! – Миссис Проппер стремительно приближалась к состоянию, граничившему с бешеной яростью. – Вы же не позволите этому… этому убийце…
– Какому еще убийце? – перебил ее Шарплесс, и миссис Проппер ткнула пальцем в его сторону:
– Это был он, Богом клянусь! Это он залез в окошко!
Шарплесс, на чьем лице отразилось неописуемое, запредельное изумление, стащил с головы фуражку и встряхнул ее, забрызгав при этом миссис Проппер, отчего та спряталась за широкую спину сэра Генри, схватила его за руку и поволокла к двери чуть дальше по коридору.
Включив свет, Г. М. увидел необжитую, а потому неприветливую спальню с двумя выходившими на юг окнами, одно из которых было полностью открыто. На образовавшемся сквозняке пузырились промокшие шторы из цветастого кретона.
– Вот! – воскликнула миссис Проппер, указывая на окно. – Там, за окошком, железная труба, и Дейзи говорит – а мы как раз были наверху, на третьем этаже, прямо над этой комнатой, – и Дейзи, значит, говорит: «Тетушка, там кто-то по трубе постукивает», а я говорю: «Нет, кто-то по ней взбирается!» – и мы обе давай смотреть в окошко, но без толку, разве что услышали, как этажом ниже поднимают раму!
– В таком случае откуда вы знаете, что это был капитан Шарплесс?
– Сказала же, знаю! Только не рассказывайте, что это не он. Знаю, и все тут. Это был капитан Шарплесс, вон он стоит. Правильно, Дейзи?
– Ой, тетушка, не глупите, – отозвалась, чуть не плача, Дейзи. – Капитан Шарплесс никогда не полез бы по водосточной трубе.
– Старушка рехнулась, – провозгласил Шарплесс, но тут в спор вмешалась невозмутимая Энн Браунинг.
– Знаете что, миссис Проппер? – начала она, ласково приобняв кухарку за плечи. – Почему бы вам с Дейзи не заварить всем чаю? Теперь вы в полной безопасности, ведь здесь наш кудесник-доктор, а чай никому не повредит. Я что-нибудь надену, приведу себя в порядок и спущусь вам помочь.
– Это, – прорычал Г. М., после того как выглянул в окно, отчего у него снова запотели очки, – первая здравая мысль, озвученная в вашем чокнутом домохозяйстве. Ступайте. Брысь отсюда, все как один!
Хотя Шарплесс задержался в коридоре – очевидно, в надежде увидеть Вики, после того как Энн закончит наряжаться, – миссис Проппер и Дейзи отправились вниз по лестнице, понукаемые Филом Кортни и сэром Генри. В дальней гостиной последние обнаружили Мастерса, ожидавшего их с чрезвычайно мрачным лицом.
– Ну что, сэр?
– Цела и невредима, – выдохнул Г. М., – хотя наш приятель сделал еще одну попытку.
– Укол? – побледнел Мастерс.
– Да.
Старший инспектор уже снял плащ и котелок. Фил Кортни, запоздало следуя его примеру, бросил промокший макинтош на каменную плиту перед очагом.
– Итак, сэр, последняя деталь головоломки встала на место?
– Ох, Мастерс, сынок! Ну конечно она встала на место. Это неизбежно. И мы, похоже, теперь избавлены от множества проблем.
– Может быть. Так или иначе, вынужден признать, что в итоге вы оказались правы. Не вижу смысла идти на новый риск. Поскольку дело обрело завершенный вид, не пора ли провести для нас обещанную демонстрацию?
– О какой демонстрации речь? – устало спросил Кортни.
– Сэр Генри собирался показать, как убили Артура Фейна, – угрюмо ответил Мастерс.
Повисла пауза, наполненная нескончаемым плеском дождевой воды.
– Выходит, вы всё знаете? – уточнил Кортни.
– О да, сынок. Знаем и кто, и как, и зачем. Теперь смотрите.
Фил Кортни поверить не мог, что следствие завершено. Охваченный благоговейным трепетом, он поежился от пробежавшего по спине холодка. Он все еще
