Но документы так и не нашлись. Наконец она повернулась лицом к подполковнику Юдину и заявила:

— Наверное, их украла эта паршивка. Она на все пойдет, лишь бы насолить мне.

— И откуда в ней такая нелюбовь к вам? — полюбопытствовал Юдин.

— Ума не приложу. — Директор устало опустилась на стул. — Видимо, просто от природной злобы. А может, она метит на мое место, кто ее разберет.

— Или оттого, что вы совершаете противозаконные дела, — негромко произнес Юдин. — Вы избавляетесь от неугодных вам детей, от строптивых, упрямых, непослушных мальчиков, а потом подделываете документы и объявляете персоналу, что ребенок переведен в другое заведение или усыновлен. Быть может, это не нравится в вас Наталье Кондрашовой?

Таисия Ильинична резко подняла голову, в ее глазах мелькнул страх, который она тут же попыталась скрыть за привычной маской раздражения.

— Вы что себе позволяете? — Голос ее дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. — Это клевета! Я всю жизнь работаю с детьми, и никто не смеет меня обвинять в подобных ужасах. Если у вас есть доказательства — предъявите их. А если нет, то я требую прекратить этот допрос!

Юдин спокойно выдержал ее взгляд.

— Доказательства будут, — твердо сказал он. — Мы обязательно их найдем. А пока прошу вас не покидать территорию детского дома без разрешения следствия.

— Вы не имеете права! — вспыхнула директор. — Я руководитель государственного учреждения, а вы тут устраиваете цирк!

— Это не цирк, — вмешался в разговор Кухарчук, — а официальная проверка по факту исчезновения воспитанника. И если вы не будете сотрудничать, мы вынуждены будем применить меры в соответствии с законом.

Таисия Ильинична шумно вздохнула, но, казалось, сникла. Она опустилась на стул, сцепив руки на коленях.

— Делайте что хотите, — бросила она. — Все равно ничего не найдете.

Юдин жестом подозвал Кухарчука.

— Начинайте осмотр всех помещений, — тихо сказал он. — Особое внимание — подвалу, хозяйственным комнатам, хозпостройкам. Пусть кто-нибудь из сотрудников сопровождает вас. Это для протокола. Передайте подполковнику Золотареву, пусть присоединяется. Действуйте по заранее намеченному плану. Юхименко, ты идешь с ними. Здесь я и один справлюсь.

— Вас понял, товарищ подполковник, — козырнул Юхименко.

Оперативники вышли из кабинета. Таисия Ильинична демонстративно уселась в директорское кресло и сделала вид, что изучает какие-то важные документы. Юдин поставил стул у выхода, сел и приготовился ждать. Спустя двадцать минут Таисия Ильинична не выдержала. Оторвав взгляд от бумаг, она обратилась к Юдину.

— Напрасно вы все это затеяли, — скорбным голосом проговорила она. — Здесь ведь дети. Ваше присутствие их нервирует, а они в жизни и так настрадались.

— Заботитесь о детях, значит? — язвительно произнес Юдин. — Жаль, Вадик и другие ребята вашей заботы не почувствовали.

— Повторяю: это мерзкая клевета. Я в жизни ни одного ребенка пальцем не тронула. Спросите любого сотрудника детского дома, и они вам скажут, что никто не заботился о детях лучше меня.

— Значит, их словам — грош цена, — невозмутимо ответил Юдин и внезапно спросил: — У вас есть дети?

— У меня их двести душ, — гордо заявила Таисия Ильинична.

— Нет, я не о тех, которых вам вверило государство. Я о родных детях. Вы замужем?

— Нет, и никогда не была, — все с той же гордостью сообщила Таисия Ильинична. — Я осознанно пожертвовала своим женским счастьем ради того, чтобы нести радость брошенным детям.

— И что же вам помешало воплотить в жизнь столь благородную цель? — В Юдине заговорила ярость. — В какой-то момент вы поняли, что напрасно не создали семью, не родили своих детей, и ожесточились на тех, кто, по вашему мнению, являлся виновником вашей жертвы?

— Вы ничего обо мне не знаете, — тихо произнесла Таисия Ильинична.

По ее щеке скатилась скупая слеза. Юдину вдруг расхотелось говорить с ней. Заглядывать в потаенные закоулки души преступника — всегда неприятно, но смотреть в душу детоубийцы? Нет уж, увольте! В этот момент на пороге появился подполковник Золотарев. Юдин поднял на него вопросительный взгляд. Тот отрицательно покачал головой и поманил Юдина к себе. Они вышли в коридор, оставив дверь в кабинет открытой, чтобы не упускать директора из поля зрения.

— Ну что там у вас? — спросил Юдин.

— Ничего, Саша. Совершенно ничего. Наши люди опросили сотрудников, все как один твердят, что в детском доме ничего предосудительного не происходит. О директоре все отзываются как о честном и благородном сотруднике. Прямо мистика какая-то.

— А что дети? Вы разговаривали с воспитанниками?

— Говорили, но и они молчат. Как только начинаем задавать вопросы о директоре, о наказаниях, так они сразу замыкаются, и все. Ни слова, ни полслова. Не знаю, Саша, может, напрасно мы все это затеяли?

— Нет, не напрасно. — В голосе Юдина звучала такая уверенность, что Золотарев отступил.

— Что ж, тебе виднее. Только вот что дальше, Саша? Мы не можем оставаться здесь до бесконечности.

— Надо привлечь к разговору с детьми Наталью Кондрашову, — предложил Юдин. — Пусть она попытается их разговорить. Иди, Сергей, попробуй еще раз, я уверен, у тебя получится.

— А что будешь делать ты? — почувствовав, что Юдин что-то задумал, спросил Золотарев.

— Пришли ко мне Юхименко и Кухарчука, — попросил подполковник. — Думаю, пришло время нам с Таисией Ильиничной прогуляться по ее вотчине.

Расспрашивать дальше Золотарев не стал. Он спустился вниз, переговорил с оперативниками и отправил их к подполковнику. Когда Кухарчук и Юхименко вновь вошли в директорский кабинет, перед ними открылась следующая картина: Таисия Ильинична стояла в центре кабинета, в руках она держала связку ключей, прикрываясь ими, словно щитом, а Юдин невесело улыбался, наблюдая за ее напряженными движениями.

— Ну что, Таисия Ильинична, — сказал он спокойно, — проведете нас по всем закоулкам?

— А что мне остается? — с вызовом бросила Таисия Ильинична, сжимая ключи так, что побелели костяшки пальцев. — Я, в отличие от некоторых, ничего не боюсь. Хотите — осматривайте, только не мешайте работе.

Юдин кивнул Кухарчуку и Юхименко:

— Предлагаю начать с подвала. Таисия Ильинична, проводите нас. Уверен, дорогу вы знаете отлично.

— Пожалуйста, — сдержанно ответила она, но по ее лицу было видно: спокойствие дается ей с трудом.

Они вышли из кабинета и двинулись по коридору. Таисия Ильинична впереди, ключи звенели в ее руке. Оперативники молча следовали за ней, переглядываясь.

— Только предупреждаю: в подвале склад, там грязно, — бросила она через плечо, стараясь говорить буднично.

— Не переживайте, — отозвался Юдин, — мы не из брезгливых.

Они успели спуститься на первый этаж, когда из кабинета вышла Наталья Кондрашова. Увидев процессию, которую возглавляла директор, она замешкалась. Попыталась нырнуть обратно в кабинет, но, посчитав это ребячеством, вскинула голову и направилась навстречу Таисии Ильиничне. Наталья остановилась