— Ты уже здесь? — удивилась двоюродная сестра, как будто вовсе не ожидала ее здесь увидеть, и тут же обернулась к своему спутнику: — Это моя родственница из Москвы — Леоненкова Лариса Ивановна, по мужу Шиманская.

— А я — заместитель начальника городского управления внутренних дел майор Колобов. Можно просто Василий.

— Тогда я просто Лариса, — улыбаясь, ответила Лариса Ивановна. Колобов казался вполне обаятельным человеком: он был очень коротко стрижен, розовощек и чуть-чуть полноват. И то, что его называли в городе Колобком, вполне соответствовало его внешности.

Полицейский присел в кресло и посмотрел на новую знакомую.

— Ваш муж, случайно, не Владислав Олегович Шиманский — известный экономист?

Лариса кивнула.

— Дело в том, что я знаю вашего мужа, — обрадовался майор.

— Бывшего мужа, — уточнила Лариса Ивановна.

— Да какая разница. Я знаю, что бывшими не бывают только олимпийские чемпионы, а все остальные приходят и уходят. Но я не об этом. Владислав Олегович вел у нас в Академии МВД спецкурс «Виды экономических преступлений и методика борьбы с ними». Очень убедительно раскрывал тему.

— И что же он вам поставил на экзамене?

— Я сдал ему экзамен на «отлично» одним из немногих, что было сделать очень нелегко. Ваш бывший муж был очень требовательным преподавателем.

— К другим он был требовательным, но только не к себе. Но специалист он действительно неплохой, — согласилась Лариса Ивановна. — Великолепным специалистом был мой папа, профессор Леоненков Иван Васильевич, — вздохнула Лариса, — а Влад просто его ученик, которых у папы было великое множество. Но папа именно Влада оставил на своей кафедре, а потом познакомил его со мной… Вернее, сначала познакомил, а потом уже оставил.

— Но мы не для того здесь… — Полицейский обернулся к Светлане Петровне. — Вы хотели поговорить — и вот я здесь. Но у меня и для вас имеется тоже короткое сообщение, однако это потом. Что вы хотите?

— Я хочу, чтобы все выяснилось наконец. Сегодня из мест заключения вернулся Алексей Снегирев — ваш одноклассник, кстати.

— И одноклассник Вали Соболевой, — напомнил майор полиции, — и что с того, что он вернулся?

— Дело в том, что народ в скором времени начнет закипать. Ведь точно ничего не известно. Я не про то, что его отпустили. Я с самого начала считала, что Леша невиновен. Я была в хороших отношениях с его мамой, можно сказать, я дружила с Екатериной Степановной… Но сейчас, чтобы говорить за него, отстаивать его честь, его право на свободу, если хотите, я должна знать, кто все-таки убийца… Да я не знаю даже, сколько всего было жертв, кого убили первой. Всю информацию закрыли от народа, как и в прежние времена, когда не было никакой гласности. Я девчонок организовала сфотографироваться, они за фотосессию получили неплохое вознаграждение, а потом началось это безумие. Сейчас тоже предвижу народное бурление… Просветите меня в конце концов: ко мне будут обращаться люди, ведь я в свое время через газету давала им всю дозволенную информацию, а сама толком ничего не знала, как не знаю и сейчас. Было двенадцать девочек, а сколько из них остались живыми, я точно не знаю. Я недавно встретила случайно бывшего участкового Сидорова, внучка которого Ириша… да вы и сами знаете… Так он так зыркнул на меня, что мне хотелось поскорее сквозь землю провалиться, чтобы уйти от этого сурового взгляда.

Майор Колобов посмотрел на Светлану Петровну внимательно, так, как будто она попросила кого-то убить или посадить в тюрьму на вечные времена. Потом выдохнул и ответил:

— Хорошо. Отвечу вам, хотя делать это нет никакого желания. Самой первой жертвой была «Мисс Апрель» — «Подснежник». Кристина Колесникова. Она была еще и самой молоденькой, ей едва шестнадцать лет исполнилось, и она училась в десятом классе. И нашли ее в соседнем районе, там возбудили дело. А у нас полиция пресекла всякие слухи, чтобы не было пересудов, волнений, митингов и прочей смуты. Матери сообщили, она связалась со старшим сыном, который в Петербурге жил, тот тут же приехал, а в квартиру попасть не может. Дверь вскрыли, а хозяйка мертва. В один момент, как говорится. Она в возрасте была, когда дочку родила, той уже за сорок перевалило. Саша — старший сын — был лет на пятнадцать старше сестры… В общем, он похоронил и сестру, и мать. И здесь остался. А в Петербурге у него была жена, которая наотрез отказалась сюда переезжать — и музыкальная карьера рухнула, и семья в одночасье…

— Погодите… — вдруг начала догадываться Лариса Ивановна, — вы не про Сашу-баяниста говорите?

— Про него, — кивнул майор Колобов, — но баянистом его в народе кличут. А так он мультиинструменталист. В Петербурге, по нашим сведениям, он подготовил концерт для саксофона с камерным оркестром. Уже афиши были готовы. Но раз такое произошло, то какие могут быть выступления. Жена, видимо, и это ему простить не смогла. И он решил остаться на родине, возле могил близких ему людей.

— Надо же! — не могла успокоиться Лариса. — А с виду такой веселый.

— Светлый человек, — подтвердила ее сестра.

— А водитель, который меня подвозил, сказал, что его все Казановой называют.

— Никто его так не называет, — отмахнулся майор полиции Колобов. — Разве что ревнивые мужики, которые сами ничего из себя не представляют и ненавидят тех, кто нравится их женам. К слову, что касается личности самого графа Казановы, то он не был шевалье, то есть старшим сыном графа. На самом деле его отец был нищим актером, а мать — дочерью сапожника, которая увязалась за бродячей труппой. Казанова был некрасив и невысок ростом, а все, что мы знаем про него, — это он выдумал в своей книге «История моей жизни».

— Зачем ты все это нам рассказываешь? — удивилась Светлана Петровна.

— Потому что я изучал специально этот вопрос и даже написал курсовую работу о том, как этот Казанова придумал лотерею и обманул несколько сотен человек, правда, деньги он не получил — их захапал герцог…

— Ты молодец, конечно, но зачем нам знать это?

— Полицейскому надо обладать широким кругозором не только в выбранной специальности, так нас учил Владислав Олегович Шиманский. Он, кстати, и являлся руководителем той моей курсовой о Казанове.

— Короче, я — плохая, — догадалась Лариса, — а мой муж светоч просвещения. Мы заговорили о местном музыканте, и как-то разговор увел нас в другую сторону. Василий, вы еще вспомните, как Казанова пробрался ночью на кладбище, раскопал