Я подумал о пятидесяти гинеях и о том, как они мне пригодятся.

«Нет-нет, я ни от чего не отказываюсь и охотно пойду навстречу вашим пожеланиям. Хотелось бы только уяснить, в чем состоит моя задача».

«Вы правы. Вполне закономерно, что обязательство хранить тайну возбудило ваше любопытство. У меня нет ни малейшего желания к чему-то вас вынуждать, прежде чем вы ознакомитесь с проблемой. Полагаю, можно говорить совершенно открыто – нас тут никто не подслушивает?»

«Некому».

«Итак, дело обстоит следующим образом. Вам, вероятно, доводилось слышать о том, что сукновальная глина является ценным сырьем и ее месторождения в Англии крайне редки?»

«Да, я об этом слышал».

«Не так давно я купил участок земли – очень скромный – в десяти милях от Рединга. И вот мне посчастливилось обнаружить на одном поле залежи этой самой сукновальной глины. Когда же я исследовал находку, оказалось, что пласт сравнительно невелик: он образует перемычку между двумя значительно более солидными залежами справа и слева, на участках моих соседей. Этим добрым людям и невдомек, что они владеют сокрытым в земле сокровищем, равным по ценности золотому руднику. Разумеется, в моих интересах было купить эти участки, пока владельцы не подозревают об их истинной стоимости, но, к сожалению, я не располагал достаточным капиталом. Впрочем, я посвятил в свою тайну нескольких друзей, которые предложили украдкой и понемногу разрабатывать наш пласт и сколотить тем самым сумму, необходимую для приобретения соседних участков. Этим мы последнее время и занимаемся, а для облегчения процесса установили гидравлический пресс. Пресс, как я уже упомянул, вышел из строя, и нам необходим ваш совет. Но мы в высшей степени ревностно оберегаем наш секрет, и если вдруг станет известно, что нас посещают инженеры-гидравлики, немедленно пойдут пересуды, начнутся расспросы, а когда подоплека вскроется, нам придется распроститься со всякими надеждами заполучить смежные поля. Вот почему я заставил вас пообещать, что никто не услышит от вас о поездке в Айфорд. Надеюсь, я изложил все достаточно ясно?»

«Да, вполне, – согласился я. – Единственное, чего я не понимаю, – зачем вам понадобился гидравлический пресс? Насколько мне известно, сукновальную глину просто-напросто вычерпывают, как гравий из карьера».

«А! – небрежно отмахнулся от меня полковник. – Мы применяем собственный метод. Для отвода глаз прессуем землю в кирпичи, чтобы никто не разобрался, как там и что. Но это сущая мелочь. Отныне я полностью полагаюсь на вас, мистер Хэтерли, и вы могли убедиться, насколько я вам доверяю. – Тут полковник поднялся со стула. – Итак, жду вас в Айфорде в четверть двенадцатого».

«Я непременно буду».

«И помните: никому ни слова!»

На прощание полковник окинул меня долгим пронизывающим взглядом, а затем, пожав мне руку холодной влажной ладонью, поспешил удалиться.

Когда настало время хладнокровно поразмыслить над внезапно свалившимся на меня заданием, я, как вы наверняка представляете, почувствовал себя ошеломленным. С одной стороны, меня радовал гонорар, десятикратно (если не более) превышавший сумму, которую я сам назначил бы в качестве вознаграждения за свои услуги; вдохновляла и перспектива дальнейших заказов того же свойства. С другой стороны, внешность и манеры моего клиента оставили весьма неприятное впечатление; к тому же он не убедил меня в том, что ехать нужно непременно ночью. Загадочной казалась и крайняя обеспокоенность полковника насчет того, чтобы я никому не проговорился о своей поездке. Тем не менее я отбросил все страхи, плотно поужинал, доехал до Паддингтона и двинулся в путь, в точности следуя строгому предписанию держать язык за зубами.

В Рединге мне пришлось сделать пересадку и перейти на другой вокзал. Однако я успел сесть на последний поезд до Айфорда и в начале двенадцатого высадился на тускло освещенной платформе. Кроме меня, пассажиров не было; стоял только сонный носильщик с фонарем в руке. Но, пройдя через турникет, я увидел своего утреннего знакомого, поджидавшего меня в тени. Он молча ухватил меня за руку и втолкнул в распахнутую дверцу экипажа. Полковник закрыл оба окошечка, постучал в деревянную перегородку, и кучер пустил лошадь во всю прыть.

– Лошадь была одна? – вмешался Холмс.

– Да, только одна.

– Какой масти, вы не заметили?

– Заметил при свете бокового фонаря, когда влезал в экипаж. Гнедая лошадь.

– На вид уставшая или бодрая?

– Вполне бодрая. Шерсть у нее лоснилась.

– Благодарю вас. Простите, что перебил. Прошу вас, продолжайте свое чрезвычайно увлекательное повествование.

– Итак, мы тронулись с места и ехали не менее часа. Полковник Лисандр Старк говорил всего о семи милях, но, судя по скорости и времени, их было чуть ли не двенадцать. Он сидел бок о бок со мной, не проронив ни слова, и всякий раз, когда мне случалось на него скоситься, я видел, что он прямо-таки сверлит меня глазами. Проселочные дороги в тех краях отвратительные: нас то и дело подбрасывало и кидало из стороны в сторону. Я пытался было разглядеть из окошка, где мы находимся, но сквозь матовые стекла видел только мелькавшие пятна света. Иногда я отваживался на какое-нибудь замечание, чтобы завязать разговор (уж очень однообразным было путешествие), но полковник отвечал односложно, и беседа обрывалась. Наконец колдобины и ухабы кончились, под колесами захрустел гравий подъездной аллеи, и экипаж остановился. Полковник Лисандр Старк спрыгнул на землю, я последовал за ним, но он, не дав мне опомниться, проворно втащил меня на крыльцо к распахнутой входной двери. Прямо из экипажа мы сразу очутились в холле, так что я даже краем глаза не успел увидеть фасад. Стоило мне переступить порог, как дверь за нами с грохотом захлопнулась, и я расслышал слабый стук колес удалявшегося экипажа.

Внутри дома было темно – хоть глаз выколи. Полковник, нащупывая в кармане спички, что-то невнятно бормотал. Внезапно в дальнем конце коридора настежь отворили дверь, и к нам протянулась длинная полоса золотистого света. Полоса ширилась, и в проеме, держа высоко над головой лампу, возникла женщина; вытянув шею, она пристально в нас всматривалась. Я увидел, что она красива, а глянцевый блеск ее темного платья указывал на дороговизну ткани. Женщина вопросительно произнесла несколько слов на чужом языке, а когда мой спутник вместо ответа сердито огрызнулся, так вздрогнула, что чуть не выронила лампу. Полковник Старк подошел к ней, шепнул что-то на ухо, втолкнул обратно в комнату и, отобрав лампу, вернулся ко мне.

«Не окажете ли вы любезность подождать несколько минут вот здесь?» – спросил он, отворив другую дверь. За ней была скромная комнатка