— Я тоже почитаю. — Нике и в самом деле было интересно, к тому же хотелось поддержать начинающего писателя. — Кидай ссылку, размещу в соцсетях, наверняка, кто-то заинтересуется. И отзыв обязательно напишу.

— Вот! Сразу видно маркетолога! — расплылся в улыбке Леха. — Спасибо! Может, еще какую рекламу посоветуешь? А то меня пока читают три калеки, даже тысячу в месяц не зарабатываю. Но зато кайфую от процесса.

Нику так и подмывало спросить, на какие шиши Леха живет, да еще и покупает спортивные тренажеры, но не будешь же лезть к малознакомому человеку с такими вопросами.

Однако Кирилла правила приличия не сковывали.

— А живете вы на что?

Леху прямой вопрос не смутил.

— Отложил кое-что, но в основном на зарплату Оксанки. Мы теперь современная семья: я сыном занимаюсь и строю писательскую карьеру, она зарабатывает. Дала мне на раскачку два года.

— Круто! Рад за тебя, как допишешь, жду бумажный экземпляр с автографом!

— Заметано!

— А я подумаю насчет рекламы, — пообещала Ника.

— Спасибо, други. Фух, рассказал вам, и сразу легче стало, боялся, что смеяться будете. Я ж пока инкогнито пишу, кроме Оксанки никто и не в курсе.

— Стесняешься, что ли? На тебя не похоже.

— Знаю, что не похоже, просто это слишком личное. Я же душу на бумагу выкладываю, не хочу, чтобы туда кто-то плюнул. Никогда не думал, что так трепетно буду к этому относиться. Но это… не знаю, как объяснить. Каждая строчка дорога, если какой урод коммент нелестный напишет, по полдня отхожу. Люди же не задумываются, что по ту сторону экрана живой человек и ему тяжко читать всякие гадости. Поэтому теперь комменты просматриваю только по утрам в воскресенье, к понедельнику прихожу в себя и снова могу работать. Наверное, поэтому и не распространяюсь, если бывшие коллеги подтянутся… Кстати! Я чего звоню! Ты же просил справки навести.

— Просил, но я не знал, что ты уже в прокуратуре не работаешь.

— Ну это не помешало мне разузнать о вашем деле. Связи-то остались.

Ника подобралась. Когда Леха заговорил о писательской карьере, она решила, что информации о Власенко не будет. Однако он все-таки что-то выяснил.

— Мне ситуацию только в общих чертах обрисовали. Следователь, работающий над делом, следит, чтобы ребята не болтали, но кое-что просочилось. Подозреваемых в деле двое — муж и жена. Им вменяют мошенничество и покушение на убийство. Они вроде как мошенничали с зарплатами, убитый их раскрыл, вот они на его жизнь и… как правильно? Покусились?

— Покусились? — заржал Кирилл. — А ты точно писатель?

— Иди ты знаешь куда! — загоготал Леха. Похоже, они привыкли подтрунивать друг над другом.

— Ладно-ладно, не придираюсь. Но я не понял, почему покушение? Хирурга же убили.

— Тут тонкая грань. Они его отравили, но от отравления он скончаться не успел, потому как попал под машину. То есть обвиняемые не сумели завершить начатое по независящим от них причинам. Это и называется покушение.

— Черт ногу сломит, — хмыкнул Кирилл, и Ника была с ним согласна.

— А что насчет улик? — спросила она. — Есть доказательства, что это и в самом деле устроили Сергей и его жена?

— Конкретные улики перечислить не могу, потому как такую информацию мне не сообщили, да я и спрашивать не стал, чтобы никого не подставить. Тайна следствия не шутки. Но птичка чирикнула, что жена признала мошенничество, однако у нее алиби на момент убийства, поэтому мужа и подтянули, вроде бы против него что-то серьезное есть. Им обоим вручили подписки о невыезде, а вчера следователь подал ходатайство о замене для мужа подписки на арест.

Ника растерянно посмотрела на Леху.

— Как это?

— Ну как? Была подписка, а теперь посадят в СИЗО.

— Но он же… — Новость никак не вязалась с их вчерашней беседой с Голиченко. — Не понимаю. Голиченко планировал возобновить расследование!

Теперь пришел черед Лехи растерянно смотреть на Нику.

— Уверена? У меня другие сведения. Расследование, считай, завершено, следователь подбивает концы и планирует направить материалы прокурору, а подозреваемый нарушил условия подписки, поэтому отправится в СИЗО.

— Нарушил условия? — удивился Кирилл. — Вот дурень! И куда он сбежал? Хотя меня больше интересует, как он смог сбежать, когда блокпосты на всех выездах из города?

— Он не сбежал, Кирюх. Подписка о невыезде — это не только про побег, не зря она называется «подписка о невыезде и надлежащем поведении». Он нарушил условия, пообщавшись с кем-то из свидетелей, это расценивается как давление. Следователь об этом узнал и воспользовался, чтобы отправить обвиняемого в изолятор. Надо признать, красивый ход.

Смысл сказанного дошел до Ники не сразу. Она наблюдала, как Кирилл медленно снимает очки, как Леха чешет затылок, переводя взгляд сначала вправо, потом влево.

— Вы чего такие? Я что-то не то сказал?

Ника покачала головой. Дело было не в том, что сказал Леха, а в том, что натворила она. Как же так… Поперлась к Голиченко, радовалась, что он ее выслушал и согласился проверить Подставкину. Но следователь обвел ее вокруг пальца. Пообещал продолжить расследование и убедил дать показания. Плевать он хотел на то, что Подставкина соврала о том звонке. Скорее всего, он вообще этому не поверил! Не собирался изучать эту версию, вообще ничего не собирался делать. Его заботило только одно — получить от Ники свидетельство того, что Сергей встречался с ней, будучи под подпиской. И она это свидетельство дала, поставив подпись под показаниями.

Выходит, она предоставила следователю основание изменить меру пресечения, и именно из-за нее Сергей отправится в следственный изолятор. Ника не представляла, как все исправить, и подозревала, что исправить уже ничего не получится. Был только один человек, способный вытащить Сергея из ямы, в которой она помогла ему оказаться.

Похоже, пришло время звонить папе.

Глава 3. Должен быть выход!

Закат сегодня выдался умопомрачительный. Небо очаровывало теплыми красками, огромное красновато-оранжевое солнце окрашивало облака в розовый и медленно катилось за горизонт, даря миру покой и умиротворение. Пустырь, на который открывался вид с балкона Сергея, погружался в сумерки, где-то вдалеке квакали лягушки, ветерок нежно поглаживал волосы, снизу из открытых окон доносился джаз.

Этот вечер мог быть идеальным, но в душе Сергея не было ни тепла, ни спокойствия, кривая отчаяния стремительно ползла вверх. Его подозревали в убийстве. Даже любимый балкон, его островок комфорта и безопасности, не мог утихомирить тревогу, зреющую в груди и стремящуюся перерасти в самую настоящую панику.

Его подозревали в убийстве!

Это не укладывалось в голове, воспринималось как вымышленная реальность. Что дальше? Его осудят и отправят в тюрьму?! При одной только мысли о заключении все внутри холодело и сжималось. Сергей