Потерять женщину, которая не любит и не хочет тебя, – одно, но потерять сына – совсем другой коленкор.

Это означало, что ты полный неудачник, лох и лузер, ведь твоя фамилия у ребенка – последнее, что можно отобрать.

В тот вечер он расколотил половину оставленной ему посуды, превратил в хлам шкаф в прихожей, напился и уснул на полу в кухне.

Однако утром его вдруг осенило: а что, если Галина рассчитывала именно на такую реакцию? Ну, если не рассчитывала, то надеялась, что он начнет психовать, крушить все вокруг и тем самым облегчит ей задачу. Неуравновешенного папашу можно запросто лишить родительских прав, и тогда он потеряет сына навсегда. Ведь не думала же она в самом деле, что семилетний ребенок ничего ему не расскажет?

Вскочив, Глеб лихорадочно стал наводить порядок, и вот ведь чудо: как только последний пакет с мусором полетел в мусоропровод, раздался звонок Галины.

Она пришла одна, пошарила глазами по квартире и спросила, придет ли он в суд.

Четко и очень спокойно Глеб сказал, что придет обязательно, и поинтересовался, не нужно ли им с Димкой чего-нибудь.

– Нет, спасибо. Нам всего хватает, – торопливо отказалась Галина.

«Ну еще бы!» – подумал Глеб, а вслух сказал:

– Главное, чтобы наш сын ни в чем не нуждался. Завтра переведу тебе деньги. У него куртка старая, да и маловата уже.

– Ой, что ты, не надо! – замахала руками Галина. – Нам папа с мамой помогут, если что!

Ему показалось, что она занервничала, поэтому добавил с нажимом:

– Папа с мамой помогают тебе, а я буду помогать сыну. Этого ты запретить не можешь. Или у тебя другое мнение?

– Нет, конечно… Ты прав…

Она пролопотала что-то еще и быстренько направилась к двери. По тому, каким растерянным был ее вид, Глеб понял, что совершенно неожиданно для себя все угадал правильно.

Эх, Галя, Галя…

На суд он пришел, вел себя там, как первый лорд Адмиралтейства на приеме у королевы Великобритании, и этот раунд остался за ним. Димку вместе с фамилией у него не отняли. Спасибо хоть за это.

Что касается остального, то, как ни странно, его жизнь разведенца стала налаживаться быстрее, чем он ожидал. Поразмыслив, Глеб решил, что рожден для одиночного плавания, а потому брыкаться и возмущаться не стоит.

Срок, в течение которого ему было запрещено заниматься профессиональной деятельностью, минул, но он еще какое-то время продолжал работать водителем.

Уж больно хорошая эта работа: никаких тебе педофилов, насильников, маньяков и прочей нечисти. Крути целый день баранку и думай о чем хочешь. Красота!

В тот день, когда Глеб понял, что устал уговаривать самого себя, он решил открыть «Флик».

Ясно же, что на прежнюю службу не вернуться. Как ни старайся, все будут коситься в ожидании, когда у него снова сорвет крышу. Частный сыщик – другое дело. Сам себе хозяин, сам себе подчиненный.

Почти год Глеб, исправно выплачивая налоги, перебивался единичными заказами и жил впроголодь. Однако профессиональные навыки понемногу восстановились, появились денежные клиенты, да и сарафанное радио внесло свою лепту. Постепенно он выплыл из небытия и встал на ноги.

И не просто встал. Глеб наконец успокоился. Все произошедшее: та роковая ошибка, неудавшаяся семейная жизнь – стали казаться необходимыми этапами к его теперешнему местоположению в пространстве.

Царапало только то, что Димка с возрастом стал отдаляться от него. Идею с усыновлением Галина забросила, но, видимо, постепенно, как волна камень, подтачивала мальчишке мозги насчет того, что папа у него неудачник и было бы лучше держаться от него подальше.

Прямо Димка об этом не говорил, но смотрел с прохладцей, как на чужого.

Оправдываться и что-то объяснять смысла не было, и Глеб решил просто ждать.

На момент встречи с врачихой, попавшей в переделку, он только закончил два сложных расследования и собирался немного передохнуть.

Что его подтолкнуло предложить свои услуги, Глеб и сам не знал. Может, вспомнил себя, такого же одинокого, оставленного всеми, может, почуял в этой истории криминальное зерно, а может, просто засмотрелся в ее черные глаза.

Себя он уверил, что все дело в профессиональном интересе.

Но провожая ее до двери, снова подумал, что эти глаза, наверное, не всегда были такими: наполненными горем колодцами.

И неизвестно почему, ему захотелось увидеть их смеющимися.

Через час после ухода новой клиентки позвонила Рита. Глеб быстренько свернул все дела и поехал домой.

Когда-то в тюремной библиотеке он нашел неизвестно как попавшую туда книгу Франсуазы Саган «Немного солнца в холодной воде» и от нечего делать прочел.

Год назад он познакомился с Ритой и сразу подумал, что она похожа на каплю солнца в холодной питерской воде. Не то чтобы она напоминала героиню романа, нет. Но это сравнение почему-то прочно засело в его голове и стало началом привязанности к этой хрупкой, худенькой девушке.

Он подкатил к повороту чуть раньше ее. Рита только переходила улицу, как всегда, не глядя по сторонам и шагая в таком странном ритме, что Глеб сразу догадался: опять в наушниках.

Они не раз ссорились из-за этой ее дурацкой привычки, но ему досталась очень упрямая девушка.

Повернув следом, он поехал на малой скорости, чтобы она его не заметила, и набрал ее номер.

Не вынимая наушников, Рита переключилась на телефон и ответила.

– Ты уже где? – спросил Глеб, наблюдая, как она сбилась с ритма и пошла медленнее, перестав размахивать руками и подергиваться.

– Подхожу к дому.

– Без наушников, надеюсь?

– Конечно, нет. Я же обещала.

И тут Глеб нажал на гудок. Прямо у нее за спиной. Громкий басовитый звук заставил Риту вздрогнуть и обернуться, вытаращив глаза.

Глеб высунулся в открытое окно машины и заорал:

– Ты понимаешь, что тебя могут задавить, а ты даже не услышишь?

Выдернув наушники, Рита потупилась и облизнула губы. Она всегда так делала, когда готовилась врать.

– Да я только сейчас их вставила. Люся новый трек подогнала, просила прослушать.

– Рита!

– Да правда!

Глеб сжал зубы и, закрыв окно, демонстративно проехал мимо. Ведет себя как капризный подросток! А ведь ей уже двадцать семь!

У подъезда Рита догнала его и взяла под руку.

– Ну не дуйся! Я правда больше не буду!

– Свежо предание, а верится с трудом.

– Бу-бу-бу… Только и знаешь, что ругаться. А я, между прочим, скучала по тебе.

Последние слова сопровождались поцелуем в ухо и мягким касанием языка.

Глеб тут же перестал сердиться, но до дверей квартиры продолжал изо всех сил