– Он угрожал?

– Нет. Но я постоянно и повсюду ощущаю его присутствие. Вербин везде. Если бы он ходил только вокруг Таи, это было бы неприятно, но терпимо. Однако Вербин добрался до всех нас и задаёт вопросы, которые мы давно считали похороненными, и тем сбивает с толку. А если наши ответы не влезают в его мозаику, он начинает копать ещё глубже и натыкается на следующую могилу. А я не хочу, чтобы он сложил свою мозаику, потому что знаю, что тогда случится. И ты знаешь, Гриша, знаешь не хуже меня.

– Уехав, мы Вербина не остановим, – рассудительно ответил Кунич. – Зато дадим ему дополнительный повод для подозрений.

– Гриша… – Карина покачала головой, искренне недоумевая, что он не видит, что с ней происходит. – Гриша, я не думала, что когда-нибудь скажу тебе эти слова, но неожиданно поняла, что сегодня скажу. Именно тебе. Я хочу принять твоё предложение. Хочу тебе верить. Хочу на тебя полагаться. Хочу, чтобы ты помог мне закрыть страницу, которую я никак не могу перевернуть. Я очень устала, Гриша, и знаю, чувствую, уверена, что могу пройти сквозь эту ночь только одним способом – сбежав. Увези меня. Увези прямо сегодня. И это станет тем, что поможет мне навсегда расстаться с прошлым. Навсегда, Гриша, я знаю. Я в той самой ситуации, когда готова. Никаких больше призраков, никаких старых чувств – всё останется позади. Не новая страница, а новая книга. И всё, что для этого нужно – уехать вместе.

– Ты знаешь, что я не могу, – пробормотал Кунич, не ожидавший ни такого напора, ни такой искренности.

– Я знаю, что можешь, – мягко надавила Карина. – Мы все можем всё. Вопрос только в решимости. И в выборе.

Он хотел что-то сказать, но женщина не позволила себя перебить:

– Я не предлагаю тебе бежать от расследования – мы ведь вернёмся. Но так получилось, что ты сделал предложение в очень опасный для всех нас момент, я даю на него ответ и хочу, чтобы ты меня защитил. Как пообещаешь защищать чуть позже, стоя перед алтарём. Ты не виноват в том, что я прошу тебя проявить мужественность чуть раньше – так сложились обстоятельства. Но если мы улетим сейчас, то вернёмся настоящей парой. Я это знаю, я в этом уверена, я не сомневаюсь. Призраки прошлого исчезнут. Веня навсегда уйдёт в небытие, растворится, и останемся только мы. Ты и я. И ты никогда в жизни не пожалеешь о том, что защитил меня, когда я в этом так сильно нуждалась.

Никогда. Никогда Карина не была такой и не произносила подобных слов. Никогда её речь не представляла из себя одну большую и отчаянную мольбу о помощи. Она даже не подозревала, что способна на такие эмоции. А Гриша понял, что всё им услышанное – правда, и он смотрит в глаза идеальной женщины, предлагающей ему много больше, чем всё, на что он когда-нибудь сможет рассчитывать. И всё, что ему нужно…

– Я не могу сейчас оставить дядю, – промямлил Кунич.

Перечёркивая всё, что между ними было.

– Не хочешь терять контроль над происходящим?

– Можно сказать и так, хотя я ничего не контролирую, я просто рядом. Ты права – ситуация напряжённая, и я не могу уехать даже на пару дней, не говоря уж о трёх неделях.

– Потому что многое поставлено на карту? – криво усмехнулась женщина.

– На карту поставлено всё. – Гриша посмотрел на остывшее горячее, к которому почти не притронулся, и недовольно подумал, что Карина могла бы завести свой эмоциональный разговор после еды. Под кофе. – Ты знаешь обстоятельства: я четверть жизни провёл рядом с дядей. Было ли это ошибкой? Не знаю. Но факт остаётся фактом: если я сейчас сбегу, дядя сделает вывод. Я не знаю, какой вывод. И не знаю, что он сделает, если я не уеду. Но ты понимаешь…

– Если ты уедешь, а он сделает не так, как ты хочешь, ты никогда и никому этого не простишь, – закончила за него Карина. Голос её звучал очень ровно. Перед Куничем снова сидела та самая Карина, которую он знал.

– Да. – Он наконец-то протянул руку и накрыл ладонь женщины. – Что же касается остального, я смогу защитить тебя здесь.

Карина покачала головой:

– Гриша, я знаю, что не смогу…

– Пройти сквозь эту ночь?

– Да. – На этот раз она не стала указывать на неприятный оборот. При этом она не замечала, что сама использует его. – А я боюсь её не пройти.

Она очень хотела попросить его ещё раз, но гордость не позволила. И слова, которые, возможно, с очень-очень маленькой вероятностью, могли всё исправить, не прозвучали.

– Ты устала, Карина, тебе нужно как следует выспаться и отдохнуть. – Он чуть сильнее сжал её руку. – А завтра твои страхи развеются, как дым. У Вербина ничего нет и ничего не появится. Он потреплет нам нервы и навсегда исчезнет. И мы обязательно пройдём сквозь эту ночь.

* * *

Когда тебе принадлежит бар, пусть даже это недорогое заведение на окраине спального района с незатейливым выбором закусок и пойлом сомнительного качества, у тебя невероятным образом прибавляется «настоящих друзей», любителей бесплатной выпивки или очень больших скидок. Если же твой бар входит в топ–10 московских заведений, каждый вечер собирает аншлаги, удачно расположен в центре города и славится отличной кухней, количество «настоящих друзей» начинает превышать все разумные пределы. Но с Вербиным этот фокус не прошёл: характер оказался неподходящим для навязчивых знакомых. А что касается действительно настоящих друзей, то их недлинный список сотрудники «Грязных небес» знали ещё со времён Криденс, встречали этих гостей особенно радушно и даже не думали выставлять счёт.

Медицинский эксперт Иван Васильевич Патрикеев был одним из них. Старый, опытный спец об этом, разумеется, знал, отношение такое ценил, но положением своим не злоупотреблял, как, впрочем, и остальные друзья Феликса. В «Грязные небеса» заглядывал не часто, в подавляющем большинстве случаев – по делу, но когда заглядывал – от ужина не отказывался. И от пива тоже.

– Что скажете, Иван Васильевич? – поинтересовался Феликс.

– Отличный лагер, – одобрил медэксперт, щёлкнув по кружке пальцем. – Именно такой, каким должен быть.

– У Антона нюх на хорошее пиво. Это он договорился с поставщиком.

– А для чего ещё нужен старший бармен? – улыбнулся Патрикеев. И