VIII

Вторник, 8 сентября 1931

Клеманс проснулась уже при ярком свете дня. Ее первым порывом было подойти к окну. Сад утопал в мягком янтарном свете. Мсье Ахилл подрезал розы. Столь буколическая сцена вызвала у нее улыбку. Мимолетное видение той женщины в черном теперь выглядело дурной игрой воображения.

Позавтракав в кухне в одиночестве, Клеманс уже собралась возвращаться к себе, когда мадам Августа протянула ей вдвое сложенный листок бумаги:

– Доктор Левассёр попросил меня перед отъездом в больницу передать вам эту записку. Он там дежурит раз в неделю.

Прислуга принялась убирать со стола, но Клеманс смекнула, что ею двигала не столько обязанность, сколько любопытство. Она сунула записку в рукав и вышла. Уже в коридоре она прочитала фразу, написанную почти совершенно неразборчивым почерком:

«Мой сын ожидает вас в читальном зале внизу. В конце коридора налево. Меня не будет целый день. Д-р Левассёр».

Ее сердце забилось быстрее. Она так спешила познакомиться с новым учеником!

Следуя указаниям работодателя, гувернантка пришла к закрытой двери. Она тихонько постучала. В ответ раздался голосок почти женской мягкости:

– Войдите.

Повернув ручку, она оказалась в комнате, где царил полумрак.

– Мсье Тристан?

– Я здесь, на диване.

Когда глаза привыкли к темноте, Клеманс различила очертания кого-то, полулежавшего на канапе. Она подошла к окну и откинула драпировку. Луч света озарил мальчика с бледным лицом, очень хрупкого сложения, – несмотря на жару в комнате, он был укутан в одеяло. Подросток прикрыл глаза, сложив руки козырьком, как будто солнечный свет причинил ему боль. Клеманс сразу прониклась сочувствием к этому ребенку, такому слабому с виду.

– Моим глазам больно от солнечного света, – пробормотал он.

– И все-таки здесь должен быть свет, если вы хотите, чтобы я давала вам уроки, – мягко возразила она.

Он выпрямился. Клеманс заметила, до чего же поразительно он походил на свою мать: тот же струящийся печалью взор, те же волосы – угольно-черные.

– Вы и есть новая гувернантка?

Она улыбнулась.

– Меня зовут Клеманс Дешан. Очень рада с вами познакомиться.

Она совсем раскрыла занавески, размахнувшись так широко, словно отгоняла злых духов.

– Что скажете, если мы начнем с диктанта? – весело спросила она.

Урок продолжался два часа. Тристан Левассёр внезапно оживился. Отбросил прочь одеяло, уселся за стол с чернильницей и скрупулезно, по буквам выводил диктант, который Клеманс составила на основе текста из Жорж Санд. Когда упражнение было сделано, она исправила ошибки и была изумлена тем, как высок у ее ученика уровень знания французского.

– Браво, мсье Тристан. Вы сделали только одну маленькую ошибочку в согласовании причастия прошедшего времени.

Улыбка, озарившая тогда лицо подростка, поразила ее в самое сердце. Она испытывала глубокое убеждение в том, что в этот дом, к этому болезненному и одинокому мальчику, ее привела сама судьба – и теперь поклялась самой себе сделать все, что в ее силах, чтобы ему помочь.

IX

Остаток дня обошелся без неожиданностей. После обеда Клеманс дала урок географии своему ученику, уже знавшему названия большинства стран и даже их столиц.

– Все это вы выучили в школе? – спросила она, озадаченная.

– Я был воспитанником Монреальского колледжа, – объяснил он. – Отец говорил, что меня непременно надо оторвать от материнских юбок.

Он помрачнел.

– Ненавижу школу.

– Почему?

Он опустил голову. Молодая гувернантка пожалела о своей бестактности, но юноша продолжал, как будто испытывал потребность излить душу:

– Один ученик из класса, где я учился, самый здоровенный, меня невзлюбил. На переменах надо мной издевался. А однажды после школы он меня побил.

– Каков мерзавец! – негодующе воскликнула Клеманс. – И никто не заступился за вас?

– Его все боялись.

– А преподаватели колледжа тоже ничего не предприняли?

Он пожал плечами.

– Его отец был муниципальным советником и жертвовал значительные суммы на городские нужды. Кончилось тем, что мать решила воспитывать меня дома. Отца это очень раздосадовало.

Клеманс начинала лучше понимать обстоятельства прошлого ее юного протеже.

– Мадам Августа упоминала, что до меня у вас уже была гувернантка.

Мальчик побледнел.

– Пожалуйста, я предпочел бы не обсуждать этого.

В его больших черных глазах промелькнул такой испуг, что Клеманс невольным дружеским жестом погладила его по руке.

– Теперь здесь я. Ничего плохого с вами не случится. Обещаю вам.

Он положил голову ей на плечо с поразившей ее неприкаянностью.

* * *

За ужином Клеманс, полностью поглощенная мыслями о том, что ей доверил ученик, рассеянно ела суп, который перед ней поставила мадам Августа. Казалось, Тристан опасался бывшей гувернантки. Ей следовало разузнать побольше о причинах ее отъезда и при этом не вызвать подозрений у кухарки.

– Вы были хорошо знакомы с той гувернанткой мсье Тристана, что была до меня? – поинтересовалась она, старательно изобразив на лице полное безразличие.

– Зачем вам это знать? – ответила мадам Августа с неприязненной миной.

– Ведь я здесь вместо нее и нахожу естественным узнать, почему она уехала отсюда.

– Ее отослал доктор Левассёр, – прошипела мадам Августа. – Это была злая женщина, она пыталась настроить мсье Тристана против отца.

Ей показалось, что прислуга говорила искренне. Клеманс прикинула, какие причины могли бы заставить бывшую гувернантку так себя повести. Она и впрямь была «злой женщиной», как ее описала мадам Августа, или старалась защитить своего ученика? Сколько вопросов без ответов…

* * *

Клеманс спала беспокойным сном, когда ее вдруг разбудило уханье совы. Она привстала в постели, зажгла лампу и бросила взгляд на часы. Три часа ночи. В окно ворвался порыв свежего ветра. Она встала и сделала несколько шагов к широким окнам, чтобы закрыть ставни. Луна, почти полная, заливала весь сад мрачным светом. У фонтана она снова заметила тот же силуэт – кто-то стоял с поднятой головой, уставившись прямо на кого-то или на что-то. Дама в черном. Клеманс проследила за ее взглядом и различила за одним из слуховых окошек башенки смутную белую фигуру. Вдруг фигура наклонилась наружу, воздев руки к небесам, точно собираясь взлететь. Она узнала Тристана. Сдержав вопль, молодая женщина схватила халат, оставленный ею на спинке стула перед отходом ко сну, быстро накинула его, не сразу попав в рукава, и бросилась к двери.

Лунный свет, пробивавшийся сквозь маленькое круглое слуховое окошко, освещал эту часть коридора. Когда глаза привыкли к темноте, Клеманс двинулась по коридору дальше, держась за стенки, чтобы не оступиться. Дойдя уже почти до конца, она